Дронго покачал головой, отгоняя подобные мысли. Архиповслишком стар для подобной роли. Второй шла Моисеева. Климов исключил всехженщин, но убийцей вполне могла быть и женщина. Тем более что эксперт говорил оскользящих, неглубоких ударах, которые могла оставить женщина. С другой стороны,подобных маньяков среди женщин еще не встречалось. Хотя вполне возможно, чтодействует не маньяк, а все рассчитавшая женщина. Тогда нагнетание страха винституте будет точно соответствовать ее замыслам. Она ведь не любила погибшую.Вернее, обеих погибших, и не особенно скрывала это обстоятельство. Может, онавышла к Архипову, увидела Дронго и, решив, что обеспечила себе алиби,спустилась вниз, чтобы умертвить красивую молодую женщину, которая ее такраздражала. Только из-за того, что она пользовалась успехом у мужчин, а самаЕлена Витальевна — нет? Это весьма слабый аргумент, но его нужно проверить.

Третьим шел Сыркин. Добрейший Михаил Михайлович служилраньше в МВД. Его не испугает вид крови или вид несчастной женщины. Он ещекрепкий мужчина, и среди всех двенадцати подозреваемых он единственный, кто могточно, безжалостно и профессионально убить обеих женщин. По разным мотивам.Возможно, что одна из них что-то узнала. Именно Сыркин мог все заранееподготовить. Он знал о том, что Сойкина не появится в техническом отделе, могвсе заранее просчитать. Но тогда почему он так заинтересованно водил Дронговесь день по территории института? Или это тоже было частью его плана?

Четвертым в списке значился Зинков. Именно он самыйинтересный объект для изучения. Красавец профессор, начальник отдела, в которомработают две красивые женщины. И обе оказываются убитыми. Может, у негосрабатывал некий комплекс «хозяина». Ему хотелось быть не только духовнымнаставником, но и физическим лидером. Внешние данные, ум, сила, воля, расчет —все в нем присутствовало. Женщины могли ему отказать, и вот пришло желаниемстить. С другой стороны, почему бы женщинам ему отказывать? И только из-заэтого он бы стал убивать? У него ведь прекрасная жена, которая не только друг,но и коллега.

Пятой значилась Фирсова. Она не контактировала с женщинамииз технического, у нее не было видимых причин. И если она ревновала своегомужа, то почему гнев обрушился на соперниц, а не на собственного супруга, скоторым у нее к тому же были прекрасные отношения? И какими соперницами моглибыть девчонки, по сравнению с ней — умной и красивой женщиной, —простушки.

Шестым в списке значился Алексанян. Говорят, что он одержимработой. Но в вечер первого убийства именно он знал точно, где находитсяХохлова. И он вошел в лабораторию, когда там все работали. На этот раз он тоженаходился в лаборатории, словно не знал о втором убийстве, совершенном винституте.

Седьмым был Шенько. Пожилой, неразговорчивый, не оченьрасположенный к общению человек. Может, именно он? Или упомянутый восьмымКоренев? У молодых людей страсти проявляются довольно сильно. Или же это такрационально рассуждавший Фортаков? Совершил убийство, а потом изливал свою душув кабинете Сыркина, отвечая на вопросы Дронго. Или все-таки Носов, всегда оказывающийсяв нужном месте? Или Сулахметова, ненависть которой к молодым женщинам моглабыть не спонтанной, а вполне осознанной. И наконец, последняя фамилия —Краснолуцкая. Уборщица, которая, очевидно, отвечала за душевые. Она работала ив тот вечер. Тогда Ольга сказала, что в кабине лифта на полу была вода. Может,эта самая Краснолуцкая убила Хохлову, а затем помыла руки в душевой или вообщеприняла душ. Ведь после работы никто в душевую не заходил. И она решила, что вовторой раз далеко не стоит ходить, можно убить прямо в душевой. Но мотивы,мотивы? Зачем уборщице убивать молодых женщин? И вообще, почему кто-то началтакую безумную охоту?

— О чем вы задумались? — спросил Климов.

— Об этих людях, — показал на списокДронго. — Среди них вполне мог оказаться убийца. Каждый из них милейшийчеловек, но кто знает, что на самом деле творится в их душах и каковы истинныемотивы совершенных преступлений.

Внезапно открылась дверь из приемной, и в кабинет вошларассерженная Елена Витальевна. Она холодно взглянула на Левитина,развалившегося в кресле Архипова, и тот быстро принял более сдержанную позу.

— Мало того, что вы устроили из института полигон длясвоих проверок, — чеканя каждое слово, сказала Моисеева, — вы ещепозволяете себе входить в кабинет Сергея Алексеевича, пользуясь егоотсутствием. Вам не — кажется, что это переходит всякие границы?

— Мы выполняем свою работу, — примирительно сказалКлимов.

— А мы свою, — отрезала она, — и будьтелюбезны выйти из этого кабинета. Вы можете проводить свои беседы в кабинетеМихаила Михайловича или в приемной.

На Дронго она вообще не смотрела. Когда Елена Витальевнаповернулась, чтобы выйти из кабинета, Климов остановил ее:

— Подождите, — сказал он. — А где были вы вмомент совершения преступления?

Она повернулась к нему, смерила его с головы до ногпрезрительным взглядом и ледяным тоном переспросила:

— Вы спрашиваете меня?

— Да, — не смущаясь подтвердил Климов. — Намнужно знать, где вы были в момент совершения преступления?

— Мы разговаривали у лифта с СергеемАлексеевичем, — ответила Моисеева, — вот этот ваш сотрудник может всеподтвердить. Он меня видел.

— Да, — сказал Дронго, — но Потом я ушел вкабинет к Сыркину и уже не мог вас видеть.

— А я быстренько сбегала вниз, чтобы зарезать несчастнуюдевушку? — с презрением спросила Моисеева. — Вы это хотите сказать?

— Напрасно вы так обижаетесь. Мы ведь обязаны всевыяснить, — заметил Климов, — мы можем уйти в другой кабинет, еслихотите. Но мы обязаны все выяснить.

— Потом я вернулась в свой кабинет и тамработала, — сказала она спокойнее.

— Одна?

— Да, одна. У нас не такая профессия, чтобы работатьстадно. Мы работаем в основном головой, если вы изволили заметить. У вас естьеще вопросы?

— Нет, — Климов поднялся, — мы перейдем вкабинет Сыркина. Только мы просим всех не уходить с работы, пока мы не закончимрасследования.

— То есть вы хотите сказать, что арестовываете веськоллектив?

— Мы просим не уходить никого с работы, — повысилголос Климов. — Неужели вы не понимаете, что здесь произошло? Или высовсем бесчувственный человек?

— Не кричите, — тихо попросила Моисеева, выходя изкабинета.

— Пойдемте в другую комнату, — предложилКлимов, — она права, мы не должны были сюда входить. Учитывая, что самогоАрхипова нет, нам лучше перейти в другой кабинет.

Они поднялись, чтобы выйти, когда на пороге появился Сыркин.Он был явно расстроен.

— Женщинам плохо, — сообщил он, — у многихистерика. Все боятся, что убийца может зарезать еще кого-нибудь. Я пытался ихуспокоить. Но они требуют, чтобы их отпустили домой. Всем очень плохо, —повторил он.