– Андрей Владимирович Смирнов! Наверное, так зовут не одного мужчину, – предположила моя собеседница. – С какой стати вы вдруг обратились ко мне?

Я стала объяснять:

– О Смирнове нет никаких сведений в интернете, кроме того, что он очень богатый бизнесмен. Я наняла детективов, но они деньги взяли, а ничего не узнали!

Сеня показал мне кулак.

– Единственное, что они смогли найти, данные о том, что очень давно Смирнова вместе с группой людей задержали за фарцовку, – тараторила я, – в этой компании были вы.

– А-а-а, – протянула Вероника, – был такой случай в моей юности.

– Николай Фомин, Григорий Колосов, вы и Смирнов, – уточнила я, – Николай умер. Где Григорий, я не знаю. Остаетесь только вы.

– Так, – сказала Крылова, – у вас возникла идея поговорить со мной об Андрее, накопать всего и предъявить невесте?

– Нет-нет, – возразила я, – она очень молода, влюблена, я не посмею нанести ей травму.

– Подождите, – притормозила меня Крылова, – я уже говорила, что Смирновых много. Да, я была знакома с Андреем. Да, нас один раз задержали, и потом у меня возникли неприятности. Но Андрею сейчас должно быть шестьдесят или около того. А у вас молодой голос. Сколько лет племяннице?

– Чуть за двадцать, – пояснила я, – а ее жениху как раз столько, сколько вы сказали. Можно к вам приехать? По телефону неудобно говорить. И вдруг кто-то подслушает?

– Мы с внучкой живем одни на мою пенсию, – вдруг сказала Вероника. – Девочка растет, ей постоянно новые вещи требуются. Я зарабатываю тем, что вяжу на заказ. Если соглашусь на беседу, потеряю время, не свяжу жилет, лишусь денег за срочность выполнения заказа.

– Непременно компенсирую вашу потерю, – пообещала я.

– Дешевле, чем за двадцать тысяч, не соглашусь, – отрезала Крылова.

– Хорошо, – воскликнула я.

– Жду! – прозвучало из трубки. – Полагаю, адрес вы знаете.

Я положила трубку на стол.

– Нельзя так беседу вести, – наконец возмутился Семен.

– Она согласилась, – напомнила я, – победителей не судят.

– Вот вернешься на щите или со щитом, тогда и поговорим[9], – не сдался Сеня.

– Ну, я пошла! – воскликнула Анна. – Не провожайте меня, сама до машины дойду.

– Кто она такая? – с изумлением осведомилась я, когда Никитина испарилась. – Где вы ее нашли?

Сеня почесал в затылке.

– Анна – сотрудница Дегтярева, помогала ему, когда полковник в полиции работал. Это все, что я про нее знаю. Она сама позвонила, заявила: «Александр Михайлович велел вам помочь. Он хочет побыстрей с пустяковым делом разобраться, чтобы с интересным клиентом работать начать».

– У нас, кроме Лидии, никого нет, – вздохнула я.

Семен развел руками.

– Просто я передал тебе слова Анны. Прикольная бабулька.

– Впервые ее вижу, даже имени-фамилии такой сотрудницы не слышала, – удивлялась я.

– Скорей всего, она не служила в полиции, – буркнул Кузя, – если ты Дегтяреву носки покупаешь, это еще не значит, что тебе все про его работу известно.

– Ну да, – согласилась я, – у полковника, оказывается, есть тайны. Кстати, о носках. Я могу понять, где Никитина черпает сведения. Но как она узнала, какое на мне белье?

Сеня ухмыльнулся.

– Дашенция, у тебя на блузке расстегнулись пуговицы почти до пояса, виден край красивого лифчика и вышитая на нем надпись «Chantelle».

Я схватилась рукой за кофточку.

– Ой! Правда! Все белье на виду. Почему ты мне сразу не сказал, что я сижу в неприличном виде?

– Ну, постеснялся, – смутился Собачкин, – если кто-то в моем присутствии пукнет случайно, я тоже промолчу.

Я молча застегнула пуговки. Ладно, хоть на один вопрос ответ получила.

– Это мне? – спросила маленькая девочка, хватая коробку.

– Тебе, тебе, – заверила я.

– Бабушка, смотри, – в восторге закричала малышка, – Барби с одеждой! Мне ее Дед Мороз обещал, но не принес.

Я присела около ребенка.

– Понимаешь, дедушка немолодой. Он к тебе шел с этой коробкой, да по дороге заболел, понял, что не дойдет, и попросил доставить подарок одного гнома. А тот адрес потерял. И только вчера Дед Мороз узнал, что куклу тебе не отдали. Вот он меня и прислал.

– Вы мама Снегурочки? – предположила девочка.

– Нет, – возразила я, – просто я случайно Деду Морозу на глаза попалась.

– Лена, перестань задавать вопросы, – остановила внучку Вероника, – лучше открой коробку.

Ребенок убежал.

– Спасибо за внимание к Елене, но не стоило тратиться, – строго произнесла Крылова, – не надо ее баловать. Девочке и шоколадка в радость. Нельзя приучать ребенка к дорогим вещам, потом наплачешься.

– Вы так всегда думали? Или из-за сына строгой стали? – спросила я.

Крылова молча смотрела на меня.

– Прежде чем приехать к вам, я собрала кое-какие сведения, – пояснила я. – Леонид Крылов, профессиональный вор, умер на зоне при невыясненных обстоятельствах. Невестка Юля, вскоре после того как мужа арестовали, сбежала от свекрови и маленькой дочери. Где она? Неизвестно.

Вероника Марковна показала рукой на проем без двери.

– Прошу, проходите. Вы хорошо подготовились.

– Не хочу, чтобы моя племянница оказалась в плохой компании, как ваш сын, – вздохнула я, войдя в небольшую гостиную, которая, похоже, служила одновременно столовой и спальней хозяйке, – уж извините, что я коснулась больной темы, но вы должны меня понять.

– Садитесь, пожалуйста, – предложила Крылова, – кофе нет, чай самый дешевый, к нему тоже нет ничего. Если хотите, заварю.

– Спасибо, я только что пила, – соврала я.

– Вы правы, – вдруг сказала Вероника, – некоторые родители считают, если накормили ребенка, одели, обули, значит, занимаются им, чадо присмотрено. Но на самом деле оно брошено. С ним не разговаривают, о проблемах его не знают, что на душе у ребенка, взрослым неведомо. В том, что случилось с Леней, надо искать корни в моем детстве.

Вероника сняла со спинки кресла шаль, закуталась в нее и начала рассказ.

Крылова росла в полной семье, ее родители работали в каком-то НИИ. Что они там делали, какие должности занимали, Ника понятия не имела. Утром ее будили, кормили завтраком и отправляли в школу, благо та была в паре шагов от дома, где жили Крыловы. После уроков Вероника шла на продленку, а в семь часов учительница, пробормотав: