пустынным улицам спящего Вашингтона, веселясь и покупая напитки в круглосуточных барах. Но нигде подолгу не задерживаемся, продолжая просто идти вперед, куда глаза глядят. Я не сразу признаюсь себе в том, что не помню, когда в последний раз чувствовал себя так спокойно и естественно.

Когда мы возвращаемся к машине, пешие прогулки сменяются поездкой с превышением скоростного режима почти в два раза. Свободные от дневных пробок дороги выглядят непривычно, а шоссе на окраине Вашингтона и вовсе кажется бесконечным под огромным темным небом. В салоне играет музыка[9], врезающаяся мне в память вместе с каждым мгновением. На опасных поворотах Делайла хохочет, высунув руку в открытое окно Stinger, и ничуть не пугается моих маневров. Я со странным чувством в груди вдруг понимаю, насколько она мне доверяет.

Чуть позже, вернувшись в город, мы решаем все-таки снять два номера в добротном отеле. Это первый раз, когда Делайла без особого ропота позволяет мне заплатить за нее, и то только потому, что других вариантов просто нет. Нам обоим нужно выспаться, набраться сил, а Делайле – еще и подготовиться к перелету домой, в Детройт. О своих планах я пока говорить не спешу, лишь подмечая растерянность Делайлы по поводу ближайшего будущего. Прекрасно ее понимаю.

Однако сегодня нет места никакой меланхолии. Мы заходим в один из снятых номеров с бутылкой вина и двумя бокалами, всеми правдами и неправдами заполученными в ресторане отеля. Делайла все еще тихо смеется, плюхаясь на край кровати. В ее руках покоится коробка с маленьким тортиком, купленным в супермаркете. Едва ли он вкусный, но совсем без торта в день рождения нельзя. Собственно, это был мой решающий довод в уговорах, чтобы она забрала это несчастное произведение кулинарии с одинокой полки магазина. Мы даже свечки там нашли. Правда, детские, до жути смешные, но это сейчас даже кстати.

Наконец-то пригодилась моя зажигалка. И хоть на часах уже давно за полночь, Делайла все равно загадывает желание про себя и задувает все свечи с первого раза.

Как я и предполагал, десертик так себе, но Делайла, похоже, счастлива, насколько это вообще возможно в текущих обстоятельствах. Она улыбается, облизнув ложку, а потом тихо произносит:

– Спасибо, Оуэн.

– Не вижу причин для благодарности.

Понятия не имею, почему отвечаю именно так. Не замечал за собой раньше привычки занижать заслуги. Однако сегодня мне правда хотелось сделать больше. Сам не понимаю, что еще тут можно было придумать.

Делайла улыбается уголком губ. Несколько мгновений мы проводим в молчании, а потом она снова нарушает тишину:

– Этот день рождения можно назвать лучшим. Это стоит тысячи благодарностей.

Мои брови неподконтрольно ползут вверх, а потом хмурятся. Это, конечно, звучит безумно мило и трогает душу, но насколько же серыми были ее прошлые дни рождения, раз эти сумбурные несколько часов для нее – лучшие? От этой мысли мне вдруг хочется взять и каким-то образом исправить все, что было в прошлом этой девушки. Она заслуживает всего, чего у нее не было.

Делайла

Мы сидим за бутылкой вина и тортиком до самого рассвета. Уставшая до невозможности, даже сквозь пелену легкого опьянения я парадоксально чувствую себя… в порядке. Не как раньше отчаянно убеждала себя, а… по-настоящему в порядке. Просто потому, что сегодняшний вечер был таким, каким я хотела его увидеть.

Да, нахожусь с едва знакомым человеком в одном номере отеля. Да, мы пьем вино и разговариваем обо всем и ни о чем уже почти два часа напролет. Пространства в номере мало настолько, что Оуэну приходится сидеть на другой стороне кровати. Столом нам служит комод, который мы пододвинули от стены с висящим на ней телевизором.

Но мне абсолютно не тревожно. Вопреки всем доводам разума я не чувствую, чтобы опасность исходила от этого человека. Смотря ему в глаза, я почему-то уверена, что он не причинит мне вреда. Хотя, казалось бы, откуда мне знать точно?..

Дело в том, что мне плевать, если я ошибаюсь. Уже все равно.

Ближе к утру Оуэн собирается уходить в соседний номер. Он поднимается, усмехаясь с того, как его слегка пошатывает – и непонятно: от алкоголя или же от усталости, поскольку пьяным парень не выглядит. Тихо прощается, желая мне доброй ночи, еще раз поздравляет с днем рождения и направляется к двери.

А я, последним глотком осушив бокал, поднимаюсь и совершаю самую отчаянную, самую смелую глупость в своей жизни. Просто потому что хочу.

Возможно, глубоко внутри меня, под весом чужих ожиданий и ответственности за все на свете порвались давние стальные цепи. Да, наверное, я конкретно так с них сорвалась, раз решила довериться мгновенному порыву, забыв про все мыслимые и немыслимые принципы.

В какой-то момент я понимаю, что хочу получить от жизни все, что упустила. И даже если у меня не получится, даже если я встречу отказ, то, по крайней мере, не буду жалеть о том, что даже не попыталась.

Я хватаю Оуэна за руку, останавливая его почти у двери. Он поворачивается ко мне, но удивленным не выглядит. Не давая себе шанса одуматься, я рывком приближаюсь, приподнимаюсь на носочках и касаюсь губ Оуэна несмелым, осторожным поцелуем. В это мгновение я больше готова ко вспышке его смеха и отказу, чем к чему-либо еще.

Прямо в это же мгновение Оуэн отвечает мне. Он обхватывает меня крепкими, надежными руками, но не сдавливает, а лишь придерживает ровно так, как нужно. Его губы сминают мои намного смелее и откровеннее, из-за чего восторг сворачивается комком в моем животе, а сердце падает куда-то вниз. Крохотное кроткое пламя в моей груди вспыхивает почти настоящим пожаром, тепло прокатывается по всему телу и опускается вниз живота приятной тяжестью.

Я не могу поверить в то, что Оуэн не отвергает меня.

Не могу поверить в страсть, с которой он впивается в мои губы, словно давно жаждал этого. Почему?..

Его руки крадутся по моей спине чуть выше, поглаживая, утешая. Мне начинает не хватать воздуха, но отнюдь не из-за поцелуя, а из-за адреналина, хлынувшего в кровь сокрушительной волной.

Я отступаю назад, не отпуская Оуэна. По пути гашу в номере свет, сама не знаю зачем – просто чувствую, что хочу вот так. Не помню, сколько ярдов до кровати, поэтому, когда ее край врезается во внутренний сгиб колена, мы с Оуэном практически падаем на нее. Однако он ставит руки по обе стороны от меня, не давя своим весом,