Эта темнота подействовала на меня умиротворяюще. Всепространство под усеянными звездами небесами погрузилось в бездну темно-синегоцвета, и я видел, как леса, окаймляющие возделанные поля, местамиподкрадываются все ближе, как холмы наползают друг на друга или утопают вдолинах полной черноты.

Я ощущал абсолютную пустоту башни.

Теперь уже ничто не шевелилось, даже птицы смолкли. Я былсовершенно один и мог бы услышать малейший шорох или звук шагов на нижнихступенях лестницы. Никто не знал о моем присутствии. Все погрузилось в глубокийсон.

Здесь я был в безопасности. И мог постоять за себя.

Я был слишком несчастен, чтобы испытывать страх, и,признаться, готов был бороться с Урсулой до последнего, чувствуя себя гораздо болееуверенно, чем в комнате гостиницы. Сотворив молитву, я привычно сжал пальцамирукоятку меча. Теперь я не боялся никого и ничего.

Что я надеялся увидеть в этом спящем городе? Все, что можетв нем произойти.

Вы догадываетесь, чего я ожидал на самом деле? Ведь я не могни с кем поделиться своими мыслями. Но, обходя комнату по периметру, то и делопристально всматриваясь в одинокие огоньки, вспыхивавшие внизу, в громадыспускающихся с гор крепостных сооружений под мерцающими летними небесами, явсеми фибрами души ненавидел этот кишащий ложью, мерзкий город, где поклонялисьдьяволу и творили колдовские заклинания.

– Так вы думаете, я не знаю, куда вы деваете нежеланноепотомство? – кипя от ярости, шептал я в тишине. – Вы действительнодумаете, что перед людьми, ставшими жертвами моровой чумы, гостеприимнораскрывают ворота жители в соседних городах?

Я был ошеломлен эхом собственного шепота, исходившим отхолодных каменных стен.

– Но как же ты на самом деле поступаешь с ними, Урсула?Так же, как расправилась с моими братом и сестрой?

Возможно, мои высказанные вслух мысли могли показатьсякому-то бреднями умалишенного, но я был твердо уверен в справедливостисобственных суждений. Месть отвлекала меня от страданий. Месть – это огромноеискушение, могучий соблазн, даже если она совершенно неосуществима.

«Одним ударом меча я мог бы отсечь ей голову, – думаля, – вышвырнуть в окно и таким образом лишить всего ее огромногомогущества».

Я то и дело наполовину вытаскивал из ножен свой меч, нозатем возвращал его на прежнее место. Достав самый длинный кинжал, я с силойшлепнул лезвием по своей левой руке. И ни на секунду не прекращал ходить покомнате.

Внезапно, уже в который раз осматривая окрестности, язаметил великое множество огней, мерцающих позади пятнистой тьмы леса,покрывавшего склоны отдаленной горы. Точно определить направление я не мог –знал только, что сам пришел не с той стороны.

Сначала я решил, что это пожар – слишком уж ярким показалосьмне свечение. Однако, поразмыслив, пришел к выводу, что ни о чем подобном неможет быть и речи.

На облаках в вышине не было видно мятущихся отблесков, асияние, освещавшее широкое пространство, было ровным, хотя и пульсирующим, ибольше походило на то, какое исходит от великого множества свечей.

Замок! Глядя на него, я ощутил холод, пронизавший кости. Этобыло невиданное жилище. Я свесился над краем окна и сумел рассмотреть егосложные, запутанные очертания. Он возвышался в стороне от всех другихсооружений – роскошно освещенный замок, изолированный от остального мира и,возможно, видимый только с одной стороны города. Это было незабываемое зрелище:окутанный лесной чащей дом, в котором некое празднество требовало, чтобы былизажжены каждый факел и каждая тонкая свеча, чтобы каждое окно, каждая стена сбойницами, каждая плита парапета были увешаны сияющими фонарями.

Север! Да, именно север – ведь город обрывался прямо позадименя, и этот замок находился к северу от него, а меня предостерегали от поездкиименно в этом направлении. Неужели хоть один человек в городе мог не знать осуществовании этого замка? Тем не менее никто о нем и словом не обмолвился, заисключением охваченного страхом францисканца, присевшего за мой стол вгостинице.

Но на что именно я взирал в эту ночь? Что предстало моимглазам? Да, он был очень высок, этот замок, но близко подступающие густыедеревья с толстыми стволами плотно окружали его со всех сторон. Проникающийсквозь лесную чащу трепещущий свет производил поистине угрожающее впечатление. Ночто это за хаотическое, едва заметное движение во тьме? Со стороны замка, стаинственной возвышавшейся скалы спускалось по горным склонам нечто непонятное.

Что за существа шествовали к этому городу в ночном мраке?Бесформенные черные существа, походившие на громадных мягких птиц, следовавшихрельефу земной поверхности, но не подчинявшихся ее притяжению. Направлялись лиони в мою сторону? Быть может, меня просто заколдовали?

Нет же, я отчетливо вижу их! Или мне только так кажется?

Десятки, сотни существ!

Они подступали все ближе и ближе.

Они были вовсе не крупными – большими их делала иллюзия,вызванная тем фактом, что эти твари передвигались плотными скоплениями. Атеперь, по мере приближения к городу, эти скопления словно бы рассыпались, и ясам видел, что неведомые существа, как гигантские мотыльки, в великом множествескакали по обеим сторонам крепостных стен.

Я повернулся и подбежал к другому окну.

Они тучами опускались на город, и их поглощала тьма! Внизу,на площади, появились две черные фигуры – мужчины в развевающихся накидкахбежали, а точнее, передвигались скачками, издавая на ходу отвратительные звуки,похожие на грубый хохот. Через какое-то время они скрылись на темной улице.

Я слышал стоны в ночи. Я слышал рыдания.

До меня донесся жалобный вопль, а затем приглушенноестенание.

В городе не зажглась ни одна свеча.

Внезапно из черноты ночи возникло еще одно скопищедьявольских тварей – они пробежали по самому краю крепостных стен и спрыгнуливниз, грациозно паря в воздухе.

– Боже, так вот вы какие! Будьте вы прокляты! –пораженный, прошептал я.

Внезапно в ушах у меня зашумело, по телу как будтоскользнуло что-то огромное и пушистое, и прямо передо мной выросла мужскаяфигура.

– Ты и вправду видишь нас, мой мальчик? – Голосбыл молодой, дружелюбный и веселый. – Ах, какой любознательный маленькиймальчик!

Он оказался в опасной близости от моего меча. Я не виделничего, кроме взметнувшегося одеяния. Собрав все силы, я направил лезвие прямоему в пах.

Башня огласилась задорным смехом.