– Нет-нет, не в твоих силах причинить мне боль, дитя.Но коль уж ты любопытен, ладно, мы прихватим тебя с собой, и ты увидишь все то,что мечтал увидеть.

Он плотно обвил меня удушающей пеленой своего одеяния. Ивнезапно я ощутил, что оторван от пола, завернут в мешок, а мгновением позжепонял, что мы покинули башню!

Я летел головой вниз, меня тошнило. Казалось, он парит ввоздухе, неся меня на своей спине. Смех его, относимый ветром, звучал теперьглуше. Мне никак не удавалось высвободить руки и дотянуться до висящего у поясамеча.

В отчаянии я сумел-таки ухватиться за нож. Не за тот, чтобыл у меня в руках прежде, – его я обронил, когда этот дьявол схватилменя, – а за тот, что был спрятан у меня в сапоге. Каким-то чудом выхвативего, я извернулся и, рыча от ярости, несколько раз подряд всадил лезвие сквозьодежду в ненавистную спину.

Раздался пронзительный вопль. Я нанес еще один удар.

Тело мое, завернутое в ткань, оторвалось от спины чудовища ирезко взлетело в воздух.

– Ах ты, маленький изверг! – взревел демон. –Мерзкий наглый мальчишка!

Мы быстро неслись к земле, а затем я ощутил, что ударился опоросшую травой каменистую почву и куда-то покатился. Тогда я принялсяторопливо кромсать ножом сковывавшую мои движения и не позволявшую что-либовидеть ткань.

– Ты маленький шельмец, ублюдок, – не унимался мойпохититель.

– А ты истекаешь кровью, мерзкая тварь! –выкрикнул я. – Ведь так?

Я в ярости рванул мешок, запутался в его клочьях, беспомощноперекатываясь по земле, и вдруг почувствовал прикосновение мокрой травы к моейладони.

Я увидел звезды.

Кто-то сорвал с меня остатки материи. Я лежал у его ног… Ноэто длилось всего лишь мгновение.

Никто не смог бы выдернуть нож у меня из руки. Я глубоковонзил его в ногу этому существу, вызвав новый поток проклятий. Он поднял меняв воздух, подбросил высоко вверх, и я упал, оглушенный, на влажную от росытраву.

Тогда наконец я впервые смог повнимательнее рассмотреть его,хотя взор мой был затуманен. Огромный поток красного света озарял фигуру вплаще с капюшоном, в длинной, старинного покроя рубахе без рукавов, надетойповерх кольчуги. Боль от нанесенных мною ран заставила демона согнуться, изолотистые спутанные волосы упали ему на лицо. Он в ярости притопывал раненойногой.

Я дважды перекатился по земле, крепко вцепившись в рукояткуножа и постепенно вытягивая меч из ножен. Не успел он сделать и шага, как я ужевскочил на ноги и резким движением выхватил меч. С отвратительным хлюпающимзвуком лезвие вонзилось в бок демона. Кровь хлынула струей, и при ярком светезрелище это показалось мне чудовищно отвратительным.

С ужасным воплем он рухнул на колени. Капюшон упал с головы.

– Помогите мне, вы, слабоумные, – ведь он женастоящий дьявол! – крикнул он.

В мерцающем свете бесчисленных огней я разглядывал громадныеукрепления, поднимавшиеся справа от меня, огромные башни с амбразурами иразвевающимися флагами. Примерно так же он выглядел и со стороны города. Этобыл поистине фантастический замок – с остроконечными крышами, стрельчатымиарками окон и высокими зубчатыми стенами, на которых столпились темные фигуры,наблюдавшие за нашей схваткой.

И вдруг по влажной траве склона стремительно пронесласьУрсула – без плаща, в красном платье, с заплетенными в длинные косы волосами.Она бросилась ко мне.

– Не трогайте его. Я запрещаю! – кричалаона. – Не смейте к нему прикасаться!

За ней следовали несколько мужчин – в одинаковых длинных,доходивших до колен рубахах все того же старинного рыцарского покроя, впотемневших конических шлемах, бородатые, с невероятно бледной кожей.

Мой противник бросился по траве вперед, кровь из негобрызгала, как из чудовищного фонтана.

– Взгляни, что он сделал со мной, взгляни! –закричал он.

Я заткнул нож за пояс, обхватил меч обеими руками и, рычасквозь сжатые зубы, полоснул лезвием по шее демона. Отрубленная головазакувыркалась с холма вниз.

– Вот так! Наконец-то ты мертв, будь ты проклят,мертв! – завопил я. – Ты, убийца, мертв! Ну же, пойди, поищи своюголову! Попробуй приставить ее обратно!

Урсула внезапно крепко обвила меня руками и прижалась грудьюк моей спине, а потом схватила меня за запястье и принудила опустить остриемеча к самой земле.

– Не смейте притрагиваться к нему! – В голосе ееслышалась угроза. – Не приближайтесь, я приказываю!

Один из тех, кто ее сопровождал, отыскал лохматую белокуруюголову моего врага и поднял ее вверх, в то время как остальные молча наблюдали,как корчится и извивается в агонии обезглавленное тело.

– Бесполезно, – произнес наконец кто-то изних. – Ничего не получится. Слишком поздно.

– Да нет же, приставь ее на место, приложи кшее, – настаивал другой.

Пытаясь вырваться из цепких объятий Урсулы, я не переставалпросить ее только об одном:

– Отпусти меня, Урсула! Дозволь умереть с честью!Неужели ты не окажешь мне такую милость? Освободи меня, чтобы я мог сам выбратьсебе смерть!

– И не подумаю, – жарким шепотом сказала она мне всамое ухо. – Не дождешься.

Ее грудь, прижатая ко мне со всем пылом страсти, казаласьнеобычайно мягкой, а пальцы – прохладными и нежными, однако сила, заключенная вхрупком на вид теле, была поистине невероятной – я не мог ей противостоять.Превосходство этой ведьмы было неоспоримым.

– Ступайте к Годрику! – выкрикнул кто-то из толпы.

Двое подняли все еще выгибавшееся и брыкающеесяобезглавленное тело.

– Отнесем его к Годрику, – сказал тот, кторазыскал голову. – Только Годрик вправе принять решение.

– Годрик!

Громкий вопль Урсулы походил скорее на завывание ветра илидикого зверя – так пронзительно он прозвучал и столь беспредельным эхомотразился от каменных стен.

Высоко наверху, в широко распахнутых арочных воротахкрепости, спиной к свету возникла тонкая фигура пожилого человека сискривленными от старости конечностями.

– Давайте сюда обоих, – отозвался он. –Успокойся, Урсула, а то всех перепугаешь.

Я резко дернулся, пытаясь высвободиться. Она прижала менякрепче и кольнула зубами в шею.