С утра у Надежды болела голова, и она решила сходить вмедпункт, заодно, может быть, что-нибудь поспрашивать про смерть Ирины. Вкоридорчике медпункта на диване скромно сидела Полякова.

– Ты что это тут делаешь?

– Пелагею Никитичну жду. Ей Алевтина массаж делает, отрадикулита. А ты заболела, что ли?

– Да голова болит, надо давление измерить.

Из-за ширмы раздавались стоны Пелагеи. Руки у фельдшераАлевтины Ивановны были что надо, даром что через год на пенсию. Алевтиназакончила и вышла.

– Надежда, ты что такая бледная? Заболела?

– К вам здоровые не ходят. Алевтина уже доставалатонометр.

– Так, садись сюда, ну вот, сто на шестьдесят,пониженное, конечно. Сейчас кофейку тяпнем, от головной боли я тебе дамчто-нибудь, все и пройдет. Татьяна, ставь чайник-то, да дверь закрой, подождутдвадцать минут в коридоре.

Из-за ширмы выползла великомученица Пелагея, охая и держасьза поясницу. Когда уселись с чашками, Надежда подумывала, как бы навестиразговор на нужное, но Полякова сделала это за нее. Ох, эта Полякова, навернякапотащилась за Пелагеей с той же целью, что и Надежда: выяснить подробности просмерть Ирины. Полякова начала издалека.

– А что это, Алевтина Ивановна, вы сами будтопростужены, чихаете?

– Забыла, какой вчера день был? Я же на похороныходила, простудилась там, долго на холоде стояли. Ох, девчонки, и тяжело жесмотреть, когда молодые умирают!

– Народу много было?

– Да прилично. Друзья, сокурсники, с той работы много,из сто тридцать девятой поликлиники. Родственники были, муж.

– Это который муж? Илья?

– Да, он. Бледный весь стоял, в глазах слезы, губытрясутся.

– От холода, наверное. – Это, конечно, Поляковойреплика.

Надежда не выдержала:

– Что, по-твоему, человек горевать не может, когдасобственную жену хоронит?

– Да ты что, Надежда, не знаешь всей этой истории проИрину и ее мужей?

– Да откуда? Расскажите, Алевтина Ивановна.

– Ладно, теперь уже Ирине ничем не повредишь. Так вот,когда пришла она к нам, села в отдельный кабинет, народ, конечно, сразу побежалк ней зубы лечить. Еще бы: в рабочее время да бесплатно, да без очереди. Игляжу я, что все больше мужики к ней ходят, девица-то она была интересная, чтои говорить. Так немного времени прошло, как-то пришел к ней этот Илья Липкинзубы лечить. Пришел и, по его собственному выражению, тут и упал возле кресла,влюбился, значит. И стал он ее обхаживать, каждый день тут торчит, все цветочкида смешочки, одна из вашего отделения, Зоей зовут, даже пожаловалась директору,что, мол, несерьезное отношение и так далее. Как же фамилия-то ее?

– Зоя Космодемьянская? Ее так все и называют, настоящейфамилии никто не помнит. Она вечно на всех жалуется, правду ищет. Сейчас-то ещеничего, а раньше, во времена застоя, у них в комнате висел портрет Брежнева,так она, как случится с ней какая-нибудь неприятность, в магазине обсчитают илив транспорте нахамят, сразу бежит к этому портрету жаловаться. И главное, всена политику переводит. Тогдашний начальник их сектора очень переживал, чтокто-нибудь из первого отдела увидит, как она с портретом разговаривает, ругаетего по-всякому, на ошибки указывает, учит как страной управлять. Спокойно моглиполитическое дело припаять, а ему как начальнику тоже большие неприятностиустроили бы. И посоветовал ему кто-то портрет поменять, кого-нибудь другогоповесить. Но ведь в партком не пойдешь и не скажешь, что меня, мол, портретБрежнева не устраивает, тогда за это дело, сами понимаете… Решили с соседямипоменяться, у тех Ленин висел. Но тоже побоялись, а вдруг Зоя начнет егоупрекать, что революцию сделал неправильно? Вот они в секторе сидят и думают,что хорошо бы портрет Попова повесить, который радио изобрел! У Зои к немуникаких претензий быть не может, и по профилю нам подходит, все-таки институтрадиотехнический. А у них в секторе работал один дядечка, жена у него в школезавхозом, так она говорит, что Попова достать не может, потому что тогда вкабинете физики будет некомплект. Там они все в кабинете физики висят: Ньютон,Максвелл, Фарадей и так далее до Эйнштейна, наш Попов тоже, конечно, там есть.А Ньютонов-то как раз оказалось два, один лишний. Принесла она Ньютона, хотеливешать, тут режимник ввязался: нельзя, не положено.

– Господи, Ньютон-то их чем не устроил?

– Наверное, потому что Исаак, по пятому пункту непрошел. В общем, начальник Зонного сектора, Репейников его фамилия, совсемприуныл, но тут, к счастью, юбилей Ломоносова случился, про Ломоносоварежимники ничего плохого сказать не могли, тогда Репейников этот пошел кначальнику отделения Владлену Иванычу и все ему рассказал с глазу на глаз.Владлен у нас мужик с пониманием, распорядился своей властью портрет Брежнева кнему в кабинет перевесить без шума. Так и сделали, а Зоя тогда стала прямодиректору жаловаться, потому что Ломоносову жаловаться не будешь, ему ввосемнадцатом веке все наши проблемы до лампочки. Вот и в этом случаепожаловалась ваша Зоя директору, а он что? Стоматолог ему не подчиняется. Новсе-таки Ирина решила, что хватит дурака валять, поддалась на Илюшины уговоры,дала согласие. Илья все жене рассказал, у него жена, мальчик шести лет,квартира – кооператив двухкомнатный, родители им построили. В общем, сказал онжене, что с ней разводится, уходит к зубному врачу и уехал с Иркой в Сочи, какраз отпуск у него. Полякова вмешалась:

– А дальше я знаю.

– Господи, Татьяна, ну откуда ты все знаешь?

– А одна женщина из Илюшкиного сектора с ним в одномдоме жила, где он раньше жил с женой и сыном, она и теперь там работает, а Ильяуволился, теперь предпринимателем стал. Так вот, Людмила, жена Ильи, очень еголюбила, и жили они хорошо. А когда он ее бросил, она так переживала, такпереживала, даже хотела из окна выброситься. Там весь дом про это знал.

«Я себе представляю», – подумала Надежда.

– А потом время прошло, осень, ребенок как раз в первыйкласс пошел, ну, заботы, то да се – и как-то она отошла немножко. И звонит ейвдруг бывший муж.

– Илья, что ли?

– Господи, Надежда, ну что ты за мыслью не следишь?Звонит ей Игорь, бывший муж Ирины-стоматолога.

– А зачем?

– Вот слушай. Звонит он ей, значит, представляется, я,говорит, Игорь такой-то, бывший муж новой жены вашего бывшего мужа. Она женщинавежливая, сразу его подальше послать постеснялась, слушает. Он говорит:давайте, мол, с вами встретимся. Мы, говорит, с вами в одинаковом положении,оба мы обиженные, так давайте встретимся и поговорим обо всем спокойно,выработаем, так сказать, общую линию поведения. А к тому времени, к осени, Ильяс Ириной уже давно с юга вернулись и у Ирины поселились, а мужа, Игоря этого,она еще раньше вытурила с собакой, а детей у них не было. Не знаю, где он этовремя жил, уж не на вокзале, конечно, у мамы, может быть. Так вот, уговариваетон Людмилу встретиться, она отказывается, не могу, говорит, у менямальчик-первоклассник. А он говорит: а у меня собака-колли, и еще машина, да,машину ему Ирка оставила. Давайте, говорит, за город поедем, золотая осеньвсе-таки. Ну, поехали они в воскресенье в Пушкин там или в Павловск, не знаюточно, и так там нагулялись! Мальчик с колли бегает, а они под ручку гуляют,природой любуются и о жизни разговаривают. В следующие выходные опять он звонити опять они за город едут, только в другое место. Потом в гости он к ней приходит,уже без собаки. Потом идут они куда-нибудь вечером уже только вдвоем. А потомкак-то постепенно, не сразу, но переехал он к ней жить, с собакой, конечно,потому что мальчик собаку очень полюбил. А Илья с Людмилой к тому времени ужеофициально развелся и на Ирине женился, она с Игорем тоже уже развелась.Значит, те поженились, а эти так живут, не записываясь. Игорь парень, конечно,простоватый, вот Алевтина Ивановна видела, но хозяйственный, руки у него изнужного места растут, все в квартире наладил, ремонт сделал, Людмила колличешет, всего ребенка обвязала, в общем, все хорошо, а что дальше, пустьАлевтина Ивановна расскажет.