А о том, что войны не миновать, он знал точно. Что называется, нутром чуял. Сорокадвухлетний мужчина почти саженного роста, с легкой проседью на висках, выглядел импозантно, и никому из окружающих в голову не могло прийти, что этот красавец все чаще вспоминает умершую родами жену. Именно поэтому он упрямо отказывался принимать от казны имения и дома, продолжая снимать большую квартиру в одном из доходных домов столицы. Со всеми обиходными делами легко справлялся верный денщик Ахмед, из кавказских горцев.

Да и времени в той квартире генерал проводил мало, все больше предпочитая находиться в войсках. Регулярно объезжая самые дальние гарнизоны, граф пытался за делами забить тоску одиночества, но каждый вечер она становилась все сильнее. Вот и сейчас, сидя на заднем сиденье автомобиля марки «Руссо-Балт», генерал с тоской во взоре глядел на пробегающие мимо стены домов и подворотни. Ведь одним из таких дворов мог бы быть и его.

Неожиданно машина резко остановилась, и сопровождавшие ее верховые с грехом пополам удержали коней. На дороге, перегородив ее напрочь, стояли дроги с отвалившимся колесом. А самое неприятное, что дроги были загружены досками, и поднять их, чтобы поставить на место колесо, было делом непростым. Возница, тщедушный мужичок, едва увидев автомобиль и верховых, испуганно втянул голову в плечи и принялся бестолково суетиться вокруг телеги.

— Помогите ему, иначе до вечера простоим, — скомандовал генерал, оглянувшись назад. На дороге уже начали скапливаться проезжающие.

Пара сопровождавших его донцов помоложе с глухой руганью слезли с коней и направились к дрогам. Граф же от нечего делать попытался вернуться к своим размышлениям, попутно скользя взглядом по окружающей обстановке. Неожиданно он зацепил краем глаза подворотню и пару странно одетых мужчин, стоявших у задней двери небольшого дома. Стоявшие явно наблюдали за тем, что происходит на улице, и, увидев военных, забеспокоились. Сам не понимая, зачем это делает, генерал решительно распахнул дверцу машины, негромко сказав:

— А ну, Ахметка, пойдем, разомнем ноги.

Легко выскочив из автомобиля, граф стремительно зашагал к подворотне, стараясь не выпускать из поля зрения странных людей. Верный Ахмед, с ходу почувствовав его настроение, молча достал из кобуры револьвер и, взведя курок, завел руку за спину, чтобы до времени не возбуждать подозрений. Но не прошли они и пяти шагов, как дверь дома, которую незнакомцы, похоже, караулили, распахнулась, и из нее выпрыгнул человек с саблей в руке.

Генерал многое повидал на своем веку, но того, что произошло дальше, он и представить себе не мог. Выскочивший из дверей человек взвился в воздух, словно пытаясь взлететь, и, поджав под себя ноги, развел руки в стороны. Чем-то он в этот момент напоминал атакующего ястреба, только вместо когтей у него была сабля. Пролетая мимо стоявших, человек взмахнул саблей, одним ударом разрубив голову тому, что справа, и удерживая руку с оружием на отлете, грянулся о землю.

Но упал он не просто так, а, мягко перекатившись через плечи, моментально встал на ноги, одним тягучим движением развернувшись к оставшемуся противнику. Убитый еще падал, а его приятель, выхватив саблю, завопив на весь двор:

— Курва мать! — ринулся в атаку.

Только теперь генерал сообразил, что ему напоминала одежда этих двоих. Гайдуки! Но откуда здесь, в столице, могли вдруг взяться поляки? Выхватив подаренный ему на день ангела «вальтер», граф прибавил шагу и вбежал во двор, торопясь помочь неизвестному храбрецу. Но как оказалось, помощь ему не требовалась. Такого мастерства владения клинком генерал давно уже не видел. Несколько стремительных ударов, укол — и моментальный уход в сторону.

Гайдук попытался использовать преимущество в силе и нанес размашистый удар сверху вниз, норовя разрубить противника до пояса или вбить ему в голову его же собственный клинок, вздумай тот закрыться. Но неизвестный применил прием, на который сам генерал никогда бы не решился. Подставив под удар свою саблю, он сделал полшага в сторону и, используя силу удара, повел клинок противника вниз, надавливая и опуская оружие противника к самой земле. Едва только кончик сабли гайдука коснулся земли, как неизвестный наступил на него выдвинутой вперед ногой и тут же обратным ударом просто смахнул противнику голову.

— Ай маладес, джигит! — гортанно выкрикнул Ахмед, и генерал недоуменно хмыкнул.

Услышать от горца пять слов подряд считалось удачей, а десять слов можно было считать настоящей думской речью. Но сдержавшись, граф кивнул, поддержав денщика:

— И правда, отлично сделано. Кто вы, молодой человек? И что здесь произошло?

— Это мой телохранитель, — раздался звонкий, мелодичный голос, и с крыльца быстро спустилась стройная, невысокая женщина лет двадцати пяти.

Но больше всего графа удивил небольшой пистолет, который она воинственно сжимала в руке.

— Кто вы, сударь, и зачем ворвались на мое подворье? — спросила она, настороженно рассматривая генерала и его сопровождающего.

— Прошу простить мне мои манеры. Генерал граф Келлер. К вашим услугам. Я увидел, что ваш человек сошелся в схватке с людьми в одежде гайдуков, и поспешил сюда, узнать, что происходит, и оказать помощь, если потребуется. И все-таки простите мне мое любопытство. Что здесь произошло?

— На нас напали. Вот эти самые гайдуки. Но Гриша снова сумел меня спасти.

— Снова? — удивился граф, внимательно рассматривая стоящего перед ним бойца. — Казак? — уточнил он, рассмотрев серьгу в левом ухе парня.

— Так точно, ваше превосходительство.

— Из которых будешь?

— Станица Пятикаменка, Терского казачьего войска, — чуть задыхаясь после боя, ответил парень. — Ас салам алейкум, — добавил он, повернувшись к Ахмеду.

— Алейкум ас салам, оглум, — улыбнулся Ахмед.

Генерал в очередной раз удивился. Этим словом, сынок, он мог назвать только того, кого готов был действительно назвать сыном.

— Из реестровых? — быстро справившись с собой, спросил генерал.

— Никак нет. Годами не вышел. А летом по нашим краям мор прошел. Сиротой остался, вот и пришлось в люди идти.

— Но испытание, я смотрю, прошел, — не унимался граф.

— Пластун, — с нескрываемой гордостью ответил парень.

— Вот даже как, — хмыкнул генерал, продолжая недоумевать.

И было с чего. Юноша, сумевший сдать экзамен на звание пластуна, волею судьбы оказавшийся вне казачьего войска. А ведь бойцов с таким званием не так много, и разбрасываться ими большая глупость.

— Сейчас в реестр включить не могу, но как срок настанет, посодействую, если захочешь, — осторожно предложил он, то и дело поглядывая на стоящую рядом женщину.

— Черта с два, — тут же высказалась та. — Гриша у нас инженером-механиком станет. А воевать и без него найдется кому. Хотите слабую женщину без защиты оставить?

— И в мыслях не было, — поспешил заверить граф. — Я же сразу сказал, если захочет. Но простите мне мою настойчивость, кто вы, сударыня?