— Ты собралась разрушить мой Дом своим предательством?

Предвидя поединок номер два, я вздохнула, но пригласила еговойти.

Салливан вошел в сопровождении Люка и рыжей вампирши,которую я видела в зале для схваток. Поскольку мы не были друг другу официальнопредставлены, я дождалась, пока эта красотка в кожаных брючках с заниженнойталией и бледно-голубом обтягивающем топе, чьей единственной целью былоподдерживать объемистую грудь, перешагнет через порог. Затем я протянула руку:

— Мерит.

Она посмотрела на мою руку, проигнорировала ее, бросила:«Эмбер» — и тотчас отвернулась.

— Рада познакомиться, — пробормотала я вслед ипроводила вампиров в гостиную.

Этан остался стоять, а его хорошенькая подружка удобноустроилась на диване.

— Мерит…

Я решила вести себя осторожно и выбрала почтительную формуобращения:

— Сеньор…

Он удивленно моргнул:

— Что ты можешь сказать в свое оправдание.

Я открыла рот, закрыла его, но так и не поняла, что ещеуспела натворить.

— Почему бы тебе не начать первым?

С дивана одновременно послышалось два стона. Этан отбросилназад полы пиджака и подбоченился:

— Тебя видели в офисе омбудсмена.

— Я навещала своего дедушку.

— Я еще вчера тебя предупреждал, я говорил тебе о твоемместе и твоей роли. И мы договорились, что ты больше не станешь бросать вызовмоей власти. Согласившись шпионить в Доме, согласившись предать нас, тынарушила это условие.

Он свирепо смотрел на меня сверху вниз, и мне потребовалосьвремя, чтобы понять, в чем меня обвиняют. У Этана дрогнули ноздри.

— Я жду, Мерит.

Его тон был снисходительным. Покровительственным. Абсолютнонесносным. И, насколько я уже успела узнать, очень типичным для Салливана. Ивсе же я постаралась скрыть раздражение:

— Я не соглашалась ни за кем шпионить и не согласна ствоим обвинением. Ты можешь относиться ко мне как угодно, Салливан, но я никогоне предавала. Я не сделала ничего заслуживающего таких упреков.

На этот раз он моргнул:

— Но ты не отрицаешь, что была в офисе?

— Мой дедушка, — осторожно заговорила я, едвасдерживаясь, чтобы не наорать на него, — пригласил меня в офис, чтобыпознакомить со своими сотрудниками и рассказать мне о других сверхъестественныхобитателях Чикаго. Я не соглашалась ни шпионить, ни предавать кого-либо. Да икак я могла? Я всего три дня как стала вампиром и, должна признать, все ещеневежественна в этих вопросах.

Эмбер хмыкнула:

— Ее доводы убедительны, сеньор.

Надо отдать ему должное — взгляд Этана не дрогнул. Мне ещедолго пришлось выдерживать его, пока он снова не заговорил.

— Но ты не отрицаешь, что была в офисе омбудсмена?

Я поняла, что логические доводы на него не действуют.

— Салливан, тебе придется мне поверить. Не знаю, какуюты получил информацию, но я не соглашалась ни на какую работу для офисаомбудсмена. Я была там, чтобы узнать что-то новое, чтобы посмотреть, но никакне для того, чтобы получить задание. Я не обещала шпионить, перехватыватьзаписки или передавать какие-то сведения. — Я прищурилась и сложила рукина груди. — Я не понимаю, что плохого в том, чтобы посетить место работы моегодеда.

— А то, — ответил Этан, — что отдел твоегодеда пытается повесить убийство Дженифер Портер на мой Дом.

— Повесить убийство на твой Дом пытается департаментполиции, — возразила я. — Насколько мне известно, дедушка и все, ктос ним работает, считают тебя невиновным. Но ведь тебе известно, что на местепреступления был обнаружен медальон Дома Кадогана. Независимо от того, чтодумает дедушка и насколько это нравится тебе, твой Дом как-то замешан впреступлении.

— Никто из моего Дома не мог этого сделать.

— Возможно, среди его членов и нет убийцы, —согласилась я. — Но поскольку ты раздаешь эти медальоны в качествепамятных сувениров, кто-то из твоего Дома мог его потерять. Или впуститьпостороннего, который мог выкрасть один из медальонов.

Последовавшей реакции я никак не предполагала.

Я опасалась очередной тирады насчет преданности его вампировДому Кадогана, но никак не молчания. Я не ожидала, что он пройдет к кушетке исядет, опершись локтями на колени, и что он запустит пальцы в свою шевелюру, датак и останется сидеть, сцепив руки на затылке.

Но именно это он и сделал. И его движения, его походкаказались такими неуверенными, такими усталыми, такими человеческими, что мненемедленно захотелось подбежать к нему, обнять за плечи и утешить.

Это был момент слабости, стоивший еще одной бреши в линииобороны Этана Салливана.

И именно в этот момент, как нельзя некстати, возниклоощущение голода.

Я чуть не задохнулась от ощущения жидкого огня, разлившегосяпо рукам и ногам, и, чтобы не упасть, вынуждена была схватиться за спинкудивана. Живот свело судорогой, и по телу стали перекатываться волнынепереносимой боли. Голова закружилась, и, прикоснувшись языком к кончикуглазного зуба, я ощутила острие клыка.

Я инстинктивно сглотнула.

Мне хотелось крови. Немедленно.

— Этан…

Это Люк окликнул Салливана, и за моей спиной послышалсякакой-то шорох. Крепкие пальцы схватили меня за руку и рывком развернули.Передо мной, широко раскрыв зеленые глаза, уже стоял Этан.

— Первый Голод, — объявил он.

Но слова для меня ничего не значили.

Я опустила взгляд на длинные пальцы на моей руке и вновьощутила прилив тепла. От наслаждения я даже поджала пальцы ног.

Вот что имело значение. Ощущение, желание, жажда. Я перевелавзгляд выше, на треугольник его кожи, выглянувший в горловине не застегнутой наодну пуговицу рубашки, на адамово яблоко, на сильную линию челюсти, начувственный изгиб губ.

Я хотела крови, и я хотела его крови.

— Этан… — прошептала я так хрипло, что не узналасвой голос.

Губы Этана дрогнули, и я заметила, как в его глазахсверкнуло серебро. Но этот блеск тотчас исчез, сменившись туманной зеленью. Ятеснее прижалась к его телу, облизнула губы, а потом, совершенно не задумываясьо последствиях такого поступка, прижалась ртом к его шее. От него исходил прекрасныйзапах — мыла, чистоты и силы. И вкус был таким же великолепным — вкус мужчины.

Я целовала его длинную шею, а кончики волос щекотали мнещеку.