— Что вы собираетесь с ней делать, миссис Репплер? — спросилДжим.

— Не знаю, — сказала она низким хриплым голосом. — Норакетка хорошо сидит в руке.

Каждый из нас держал что-то в руках, хотя выглядел такойнабор оружия довольно-таки странно. У Олли был револьвер. Бадди Иглтон принесоткуда-то стальной ломик. Я прихватил черенок швабры.

— О'кей, — сказал Ден Миллер, повысив голос. — Прошувнимания!

Человек двенадцать добрели до выхода посмотреть, чтопроисходит, и остановились нестройной группой. Справа от них стояла миссисКармоди со своими новыми сторонниками.

— Мы собираемся в аптеку — посмотреть, как там дела.Надеюсь, мы найдем там что-нибудь для миссис Клапхем.

Так звали старушку, которую затоптали вечером, когдапоявились розовые твари.

Миллер взглянул на нас.

— Мы не должны рисковать, — сказал он. — При первых жепризнаках опасности мигом возвращаемся в магазин…

— И приведете к нам эти исчадия ада! — выкрикнула миссисКармоди.

— Она права! — поддакнула одна из «летних» дам. — Из-за васони заметят нас! Вы приманите их сюда! Почему бы вам не успокоиться, пока всехорошо?

— То, что случилось с нами, вы называете «все хорошо»? —спросил я.

Миссис Кармоди с горящими глазами шагнула вперед.

— Ты умрешь там, Дэвид Дрэйтон! Ты хочешь, чтобы твой сыностался сиротой? — Она обвела нас всех взглядом. Бадди Иглтон опустил глаза иодновременно поднял ломик, словно защищаясь от ее злых чар.

— Вы все умрете там! Разве вы не поняли, что наступил конецсвета? Враг рода человеческого шагает по Земле! Пылает адский огонь, и каждый,кто ступит за дверь, будет растерзан! Они придут за теми из нас, кто осталсяздесь, как сказала эта добрая женщина. Люди, неужели вы позволите, чтобы этопроизошло? — Теперь миссис Кармоди обращалась к собравшимся зрителям, и толпазароптала. — После того, что случилось с неверящими вчера? Там — смерть!Смерть! Там…

Банка зеленого горошка, пролетев через две кассы, ударила ейв грудь. Миссис Кармоди, квакнув от неожиданности, замолчала. Вперед вышлаАманда.

— Заткнись! — выкрикнула она. — Стервятница! Заткнись!

— Она служит нечистому! — опять заорала миссис Кармоди, и наее губах заиграла нервная усмешка. — Мать Кармоди все видит! Да! Мать Кармодивидит, чего не видят другие!

Но наваждение уже прошло, и Аманда спокойно выдержала еевзгляд.

— Мы идем или будем стоять здесь целый день? — спросиламиссис Репплер.

И мы пошли. Спаси нас бог, мы пошли.

Ден Миллер шел первым. Олли вторым. Я шел последним, сразуза миссис Репплер. Наверное, я никогда в жизни так не боялся. Моя ладонь,сжимающая черенок швабры, стала скользкой от пота. Выйдя за дверь, я сновапочувствовал запах тумана. Миллер и Олли уже растворились в белизне, а Хатлена,шедшего третьим, было едва видно.

«Всего двадцать футов, — твердил я себе. — Всего двадцатьфутов».

Миссис Репплер медленно, но твердо шагала впереди меня, чутьпокачивая зажатой в правой руке теннисной ракеткой. Слева от нас была краснаяшлакоблочная стена. Справа, как призрачные корабли, стояли в тумане машиныпервого ряда автостоянки. Потом из белизны возник мусорный бак, а за нимскамейка, на которой люди инода ждали очереди к телефону-автомату.

— О, боже! — истерично вскрикнул Миллер, добравшись доаптеки. — Боже милостивый! Вы только посмотрите!

Внутри аптека больше всего напоминала бойню. Мы с Миллеромпочти угадали. Все твари, скрывающиеся в тумане, находили свою жертву позапаху. И это было логично. Зрение для них почти бесполезно. От слуха толку ненамного больше, поскольку, как я уже писал, туман странным образом путает всюакустику: звуки, рождающиеся близко, делает далекими, а далекие иногдаблизкими. Эти твари из тумана шли, повинуясь самому надежному чувству:обонянию.

Тех, кто остался в супермаркете, в каком-то смысле спаслоотсутствие электричества, потому что перестали работать двери с фотоэлементами,и когда появился туман, магазин оказался как бы запечатанным. В аптеке же дверибыли открыти и застопорены. Когда прервалась подача электричества, пересталиработать кондиционеры, и тогда открыли двери, чтобы дать доступ свежемувоздуху. Однако со свежим воздухом в аптеку вошло и еще что-то…

В дверях лежал на животе мужчина в бордовой рубашке. Вернее,это сначала я подумал, что она бордовая, а потом заметил несколько несколькобелых участков внизу и понял, что бордовой она стала от засохшей крови. Что-тоздесь было не так, и я долго не мог сообразить, в чем дело. Даже когда БаддиИглтона стошнило, до меня и то не сразу дошло. Видимо, когда с людьми случаетсячто-то столь несообразное, мозг отказывается воспринимать сразу.

У мужчины… не хватало головы. Ноги его лежали на порогеаптеки, и голове полагалось бы свисать с нижней ступеньки. Но ее просто небыло.

Джиму этого оказалось достаточно. Он отвернулся, закрываяруками рот, глянул на меня безумными красными глазами и, качаясь, побрелобратно к супемаркету. Миллер прошел внутрь аптеки. Майк Хатлен — за ним.Миссис Репплер остановилась у дверей. Олли встал с другой стороны двери, держав руке направленный в землю револьвер, и сказал:

— Кажется, я начинаю терять надежду, Дэвид.

В аптеке царил самый настоящий хаос. Повсюду валялись книгив бумажных обложках и журналы. У моих ног лежали «Спайдермен» и «Невероятнаягромадина», и, почти не задумываясь, я поднял их и сунул в задний карман.Бутылочки и коробочки с лекарствами были разбросаны по всему полу. Из-заприлавка свисала чья-то рука.

Меня охватило ощущение нереальности. Помещение выгляделотак, словно тут справляли какой-то сумасшедший праздник: повсюду висели, какмне сначала показалось, гирлянды и ленты. Не широкие и не плоские, как обычно,а похожие или на толстые струны, или на тонкие провода. Я обратил внимание, чтоони такого же ярко-белого цвета, как сам туман, и по спине у меня пробежалхолодок. Если это не креп, то что же? На некоторых «гирляндах» висели, болтаясьв воздухе, книги и журналы.

Майк Хатлен пнул ногой какую-то странную черную штуку,длиную и щетинистую.

— Что это за чертовщина? — Спросил он, не обращаясь ни ккому конкретно…

И внезапно я понял, что убило всех этих людей, которые былив аптеке. Людей, которых нашли по запаху…

— Назад. — В горле у меня пересохло, и слова вылеталикоротко и сухо, как выстрелы. — Уходим.