Я прикрыла глаза и навострила ушки, услышав, что Вадик перестал стонать и, кряхтя, поднялся с пола.

— Ты что наделала? Убила ее?

Андреева рявкнула на него:

— Скоро очухается! Быстро помоги мне собрать осколки!

Она кинулась прочь из комнаты и вернулась назад с веником и совком.

— Что она знает? — спросил мужчина.

— Понятия не имею…

— Кто-то сказал ей, что Пономарь давал нам деньги?

— Похоже на то.

— Что будем с ней делать?

— Оботри ей голову. Лучше мокрым полотенцем.

Вадик нехотя поплелся в ванную комнату.

Андреева принесла из коридора сумку и стала запихивать в нее принесенные свертки. За этим занятием ее застал Вадик.

— Что ты делаешь?

— Мы сейчас уйдем и запрем дверь. Затем вернемся, будто из магазина, и вызовем милицию. Пусть ее забирают как квартирного вора.

Лихо придумали ребята. Что значит частное предпринимательство — учит людей всяким ухищрениям.

Вадик набросил мне на голову полотенце, которое пахло кошками, и начал драить мою кожу, словно наждаком. Я чуть не задохнулась.

— Может, просто вытащим ее отсюда, пусть идет своей дорогой? — с надеждой спросил он. — Мне не хочется показания давать.

— Ничего. Пусть упрячут ее на нары. Одним конкурентом меньше — нам легче, не будет больше крутиться вокруг да около.

— А вдруг расскажет про шантаж?

— Что она об этом знает? Никто не поверит, и подтвердить некому. Собирайся быстрее, а то она может очнуться.

Вот так. Стоит притвориться невменяемой, как тебе тут же выложат все тайны. Теперь я знаю все о взаимоотношениях Пономаренко и Андреевой.

Любовники уже были готовы оказаться как можно дальше от этого места.

— Послушай, — сказала Андреева своему ненаглядному, — по идее у нее должны быть ключи от моей квартиры или отмычка. Милиция спросит, как она попала сюда.

— Ладно тебе, — отмахнулся Вадим, — главное, что преступницу обнаружат в чужом доме! Вернемся — поднимем шум, позовем соседей, а потом вызовем ментов.

— Нет, погоди… Я хочу посмотреть, что у нее в сумочке.

Черт! Такого коварства от женщины я не ожидала. Сейчас они обнаружат мои настоящие отмычки, которые я использую в качестве рабочего инструмента!

— Смотри, — голос Андреевой становился все более злорадным, — липовое удостоверение, а вот и воровской инструмент.

— Ни хрена себе! — Вадик аж забулькал от удивления. — Она что — в самом деле домушница?

— Милиция разберется.

— Ты отмычки-то не трогай! — посоветовал толстяк. — Пусть лежат от греха.

— Да? — Андреева уже вошла во вкус. — Хочешь, чтобы она открыла дверь и ушла? Заберем это с собой.

Это был неожиданный поворот событий. Я действительно оказалась в ловушке.

Дверь захлопнулась, и послышался звук поворачиваемого в замочной скважине ключа.

Я тут же открыла глаза и вскочила на ноги с резвостью чертика из табакерки.

Где-то здесь должен быть телефон.

Он оказался на кухне, очень подходящее место.

Я стала торопливо набирать номер, пытаясь дозвониться до Расторгуева.

Короткие гудки — занято.

Вот блин! Болтает с кем-то, как баба. Я начала набирать номер снова, в спешке спутала цифры, бросила трубку на аппарат и взялась за нее опять.

Короткие гудки.

Черт! Время идет!

Я подбежала к входной двери и прислушалась — не подходит ли кто. Иметь дело с милицией мне совсем не хотелось: не докажешь, что впустили в квартиру по собственной воле, а выпускать не хотят.

Я набрала номер еще раз.

Длинные гудки. Наконец-то!

Трубку снял Борис.

— Расторгуев слушает!

— Борис! — заорала я в трубку, рискуя лишить старшего уполномоченного по рогам и копытам последних барабанных перепонок.

— Черт! — завопил он в ответ. — Это ты, Иванова?! Без шуток никак не можешь?

— Борис! Мне не до шуток!

Я взяла себя в руки, стараясь говорить как можно спокойнее:

— Меня заперли в квартире и хотят сдать милиции как грабительницу квартир!

— Говори адрес, быстро…

Что ни говори, мне нравится его стиль работы.

* * *

Мошенники вернулись в дом и подошли к двери. Андреева достала из сумочки ключи, стала отпирать дверь.

Когда замок был открыт, Вадик, у которого морда стала вовсе похожа на полотнище красного советского флага, произнес:

— Погоди, не открывай…

Он толкнул ногой дверь и встал в боевую стойку, чтобы отразить внезапное нападение, если оно состоится.

Его опасения были напрасны. Никто не собирался бросаться на него из темноты.

Андреева отпихнула его в сторону.

— Пойду посмотрю…

Она включила свет в прихожей и, не раздеваясь, прошла на кухню, заглянула в туалет и ванную, вошла в спальню, гостиную и смежную с ней комнату, а затем вернулась назад.

— Слушай, ее нигде нет…

Андреева с недоуменным лицом вновь обошла всю квартиру с таким видом, словно опасалась увидеть там ядовитую кобру.

— Где же она?

Вадик растерянно вертел головой, будто хотел узнать, кто только что украл у него бумажник с последними деньгами.

— Вы кого-то ищете?

Мошенники обернулись. В дверном проеме стоял высокий широкоплечий мужчина в форме сотрудника милиции.

Хозяйка дома опустила нижнюю челюсть до самого пупка, подернутого целлюлитом.

— Как? Вы уже приехали?

Борис кивнул.

— Я вижу — дверь открыта. Дай, думаю, спрошу у людей, может, им помощь нужна…

Мошенники молчали.

— Мне нужна помощь!

Я соскочила с подоконника, на котором уже устала стоять, как оловянный солдатик за табакеркой.

— Привет, Иванова! — сделал ручкой Расторгуев. — Все в порядке?

— Почти, если не считать того, что они забрали мой рабочий инструмент.

Борис покачал головой, как недовольный студентами старичок профессор.

— Нехорошо, граждане, обижать казенного курьера. Верните девушке все, что вы у нее забрали, и я не буду заводить на вас уголовное дело.

И тут произошло неожиданное для нас обоих.

Андреева полезла в свою сумочку и вынула — что бы вы думали? — пистолет «ПМ»!