– Я из Херсона, молодой человек, – воскликнул бармен, гордовыпрямляя спину. – Это вовсе не Одесса, это лучше! А вы откуда?

– Москва.

– Где только земляков не встретишь, – пожимая Мартину руку,философски заметил бармен. – Чем могу помочь?

Мартин достал фотографию и показал бармену.

– Встречал, – едва взглянув на фотографию, отозвался бармен.– Когда же она заходила… дай Бог памяти… в пятницу? Или в субботу?

– В пятницу, – сказал Мартин.

– Нет, вроде бы в субботу… – размышлял бармен. – Или ввоскресенье? Вот что я вам скажу, поговорите-ка с тем сударем, что у окна!Девочка с ним долго разговаривала.

Сударь у окна оказался невысоким мужчиной лет сорока.Ермолка, небрежно сдвинутая на затылок, не скрывала благородную залысину,открывающую высокий лоб мыслителя и большую часть темечка. Мужчина был худ, ножилист, одет в потёртые джинсы и рубашку из светло-коричневой замши. Еслибармен производил впечатление человека печального, то сударь в ермолке казалсяпросто средоточием вселенских скорбей. Цивилизация, похоже, чем-то серьёзноперед ним провинилась – и мужчина не ожидал от окружающих ничего хорошего. Кпоясу его была пристёгнута солидных размеров кобура с огромным никелированнымревольвером, на столе стояла ополовиненная бутыль «очень даже самогона». Именнов эту минуту сударь готовился сделать очередной глоток – долго морщился,подозрительно вглядывался в стакан, отворачивался и брезгливо принюхивался кпойлу, но в итоге всё-таки выпил. Йог, насильно уложенный на постель изгвоздей, и тот не перенёс бы муку более стоически.

– Как его зовут? – спросил Мартин.

– А вот этого никто не знает, – усмехнулся бармен. –Поговорите, может быть, он вам назовётся?

Благодарно кивнув, Мартин взял своё пиво и подошёл к ковбою,всё ещё осмысливающему порцию алкоголя. Спросил:

– Простите?

– Садись, – мрачно сказал ковбой. Наполнил стакан до краёв иподвинул Мартину.

На какие только жертвы не приходится идти частномудетективу!

Мартин не стал принюхиваться. Конечно, вид таинственного«сударя» не служил рекламой напитка, но вряд ли в баре подавали явную отраву.Он выпил залпом и мгновенно приник к пивной кружке.

Нет, это и впрямь было не виски. Самогон. Впрочем, самогонкачественный, ничуть не хуже российского.

– Ну, рассказывай, – видимо, сочтя испытание пройденнымуспешно, сказал мужчина.

– Меня зовут Мартин…

– А я не могу назвать своё имя, – печально ответил ковбой.

– Почему? – поинтересовался Мартин.

– Меня убьют. Тут же.

Во взгляде лысого ковбоя была такая глубокая убеждённость,что Мартин спорить не стал:

– Хорошо, как вам будет угодно. Я ищу девушку…

– Покажи. – Ковбой протянул руку, взял фотографию, несколькомгновений изучал её. – Да. Хорошая девушка. Очень добрая, славная. Мы с нейбеседовали.

– Родители девушки наняли меня, чтобы найти её, – пояснилМартин. – Вы не могли бы рассказать мне, о чём вы беседовали?

– Будет ли это честно? – спросил ковбой. – Если девушкапокинула дом…

– Она мертва, – сказал Мартин. – Я пытаюсь всего лишьразузнать о её последних днях. Сударь…

Ковбой покачал головой:

– Ну почему этот бармен так уверен в моём русскомпроисхождении?

– Потому что сам русский? – предположил Мартин.

– Ой, не смешите мои мокасины! – махнул рукой ковбой. – Впять лет эмигрировать с Украины – и считать себя русским? Ладно, зовите менякак хотите. Сударь, сеньор, мистер…

Он налил в стакан немного виски, подвинул Мартину, а самвзял бутылку:

– За девочку, мир её праху.

Пришлось снова выпить. Мартин печально подумал, что с такимитемпами он не успеет ничего узнать – свалится под стол.

– Как погибла-то? – занюхивая рукавом, спросил ковбой.

– Случайность, – поколебавшись, сказал Мартин. – Нападениеживотного.

Ковбой покачал головой:

– Надо же… Мы с ней в воскресенье познакомились. Вижу –грустит девчонка, скучает над пивом, заговорил…

Мартин решил не поправлять ковбоя. Его собеседникмечтательно продолжал:

– Славная девочка. Я бы ей помог, но какой из меня помощник…только беду бы накликал… Она хотела исследовать руины, те, что у серебряногорудника. Я её как мог отговаривал – видел я эти руины, ничего интересного. Но унеё была какая-то хитрая идея. Мол, эти руины на самом деле – и не руины вовсе.

– Это как? – удивился Мартин.

Ковбой пожал плечами:

– Да я толком и не понял. Девочка всё смеялась, говорила,что ей повезло обдурить ключников. Наверное, прошла Вратами с какой-топустячной историей… А потом сказала, что все мы слепцы. Что все мы – почтибоги. Что скоро мир изменится, да ещё как.

– Сколько же вы выпили… – пробормотал Мартин. Рассказ ковбояудивления у него не вызвал, в семнадцать лет и девочкам, и мальчикампозволительно грезить о коренной переделке мироздания. Но Ира казалась емуболее хладнокровной особой.

– Она – кружку пива, – уклончиво ответил ковбой. – Я оченьхороший собеседник. Женщины и дети мне доверяют.

– Что-нибудь ещё она говорила? – спросил Мартин.

– Тоже хотите мир изменить? – усмехнулся ковбой. – Да всякиепустяки. Ей вроде как хотелось побольше сказать, но она сдерживалась. Всёкакие-то пустяки… – Он посмотрел в окно. – О! Гляди!

Мимо бара медленно проезжал микроавтобус. Увидев в окошкахдетские мордашки, Мартин с удивлением подумал, есть ли необходимость в школьномавтобусе в таком маленьком городе.

Ковбой тут же развеял его сомнения:

– Фермерских ребятишек со школы повезли… Ира его тожеувидела, засмеялась и говорит: «Автобус небось муниципальный?» Я говорю, чтовроде как да, техники тут мало, с нефтью тоже вечно проблемы… низкосортная она…Девчонка и говорит: «То-то!» С торжеством таким, будто открытие сделала.

Мартин проводил автобус взглядом. Пожал плечами:

– Спасибо. Так, значит, вы видели Ирину только один раз, всубботу?

– В воскресенье, – твёрдо сказал ковбой. – Из церквивернулся. – Это прозвучало так, будто из питейного заведения он выбиралсятолько к воскресной проповеди. – Тут она и подошла. Позавчера ещё видел, толькомельком, ручками друг другу помахали, даже не разговаривали.