Безумный вихрь утих глубокой ночью. Антон, превратив инты в обычные стены, подошел к окну. За ним лежала чернильная тьма, лишь на северо-западе отсвечивающая летней бесконечной зарей. Не светились окна — большая часть их была давно ликвидирована за ненадобностью, никто не подсвечивал улицы, превратившиеся в темные пустые ущелья, отделявшие жилые блоки друг от друга, лишь редкие дежурные светлячки внизу бежали вдоль трассы монорельса. На этом неживом пустынном фоне резко выделялись сияющие небоскребы Центра, переливающиеся щедрыми огнями дешевого электричества Лосиного острова. Они казались еще более далекими и нереальными на фоне уснувшего во тьме Измайлова. Контраст между отгремевшей феерической трансляцией и потухшей тихой реальностью смущал.

Беззвучно мигнул главный инт. Антон лениво подошел, чтобы очистить его от накопившихся сообщений, но обнаружил одно-единственное — рабочее. Его наряд на работы, действующий до конца следующей недели, был отменен без пояснений. Пока Антон, застыв, переваривал новость, пришло еще одно сообщение — новый наряд, новый участок в глубине здания, на котором он никогда не был, работа в составе бригады, он — временно прикомандированный.

Антона захватило сильнейшее возмущение, почти гнев и ненависть к тем, кто отнимал у него его маленький мирок на границе города. В этот момент он осознал, что с тех пор, как вернулся из поселка диких, постоянно находился под наблюдением и контролем Службы.

Несмотря на сильнейшее возбуждение, он выдержал — не стал носиться по модулю или писать возмущенные запросы диспетчеру. Вместо этого Антон, не торопясь, забрался в санитарный модуль и, пока тот, жужжа и шипя водой, делал свое дело, принял решение, которое, как он понимал, навсегда сделает его изгоем.

Самым тяжелым было отказаться от привычки во всем полагаться на Сеть. Малейшая потребность в информации автоматически вызывала рефлекс подключения к Сети. Даже тогда, когда, подумав, можно было бы обойтись без нее, люди предпочитали осознанным поступкам инстинктивные действия: сообщил запрос — получил немедленный ответ. Сеть для Антона теперь, после решения, принятого накануне, была недоступна. Слишком очевидными для людей или машин, которые могли бы наблюдать за его поведением, стали бы его намерения. И прежде всего — информация по вживленному под кожей на руке чипу.

Думать оказалось чудовищно тяжело и затратно. Антон дергался как паралитик, продумывая свой план. Его рефлексы велели доступно обрисовать желания и запросы интерфейсу, который бы мгновенно предложил приемлемое продуманное решение. Но вряд ли было бы разумным объяснять инту, что он задумал бежать из города.

Камнем преткновения являлся идентификационный чип. Большую часть времени пассивный, он оживал, стоило ему оказаться в поле действия приемника, и передавал тому краткий пакет информации — свой номер и состояние носителя. Чип был способен замерять пульс, давление крови и температуру тела. Радиус его действия не превышал полуметра, и то в идеальных условиях, но без него не работала система идентификации, заменявшая человеку все виды документов и пропусков.

На пути от жилого модуля до места на границе города, где он должен был работать, ему было необходимо пройти множество дверей и контрольных датчиков, сверявших его идентификацию с маршрутом, прописанным в пропускной системе. Часть этих датчиков несла лишь контрольные и учетные функции, как, например, столбики перед входом на станцию монорельса — они лишь отмечали прохождение человеком определенной точки и списывали деньги за пользование транспортом. Другие же работали еще и как система допуска, предоставляя проход только тем, кто находился на данный момент в списке-допуске — так работали, например, многочисленные двери и лифты, в том числе и дверь его собственного жилого модуля.

Для Антона, как и для абсолютного большинства жителей Измайлова, были совершенно привычными и незаметными, почти автоматическими действиями, заказ пропуска на движение или прикосновение запястьем к контроллерам пропускной системы. Люди в древности нажимали кнопку вызова лифта, современные же жители просто подносили запястье к контрольной панели, и та сама вызывала лифт и отправляла его на нужный этаж.

На всем пути, от двери жилого модуля до работы, движение человека постоянно и незаметно контролировалось множеством датчиков, которые открывали ему двери и оплачивали транспорт, следили за рабочим графиком и состоянием здоровья, напоминали о кратчайшем маршруте и строили его, согласовывая с общей обстановкой в городе.

Не представляло никакой сложности не выйти из вагона на требуемой станции и остаться в поезде, чтобы покинуть его уже на восточном объезде Дома Врача. Но дальше начинались проблемы. По большому счету их было две: автоматические двери служебных тоннелей и сам чип. Двери ни за что не откроются для человека, у которого нет допуска, но это лишь полбеды.

Антон уже видел, что вместо него наряд на работу был выписан знакомому электрику — Николаю, с которым они часто работали вместе. Ему много раз доводилось путешествовать по тоннелям вместе с напарниками, и он прекрасно знал, что правила прохождения автоматических дверей никогда не соблюдались — идущий впереди никогда не закрывал дверь перед носом товарища, как то требовалось по инструкции, а напротив, придерживал ее, как того требовала элементарная вежливость.

Он собирался подкараулить Николая и, соврав ему об оставленных инструментах, пройти через всю систему, используя его как отмычку. Но если Антон при этом еще и перестанет вести себя привычным образом — везде прикладывать запястье к контрольной панели, то на это Николай точно обратит внимание. Если же Антон предъявит свой чип системе, то реакция на несанкционированное проникновение будет мгновенной — их просто-напросто тут же заблокируют в лабиринте тоннелей до той поры, пока не подоспеют сотрудники Санитарного надзора. Этого нельзя было допустить. А значит, контрольная панель не должна была увидеть чип Антона.

Казалось, что, просто обмотав запястье фольгой, удастся добиться нужного эффекта, однако слишком высоки были ставки, и Антон решил проверить, сработает ли этот способ. К тому же как он будет наматывать фольгу под защитным костюмом и где — было непонятно, ведь в начале маршрута как раз требовалась штатная работа чипа.

У Антона валялась забытая карточка считывателя, которая использовалась для активации чипа и сохранения данных с него в местах, где отсутствовало подключение к сети. Когда-то он время от времени пользовался ею, просто чтобы мониторить свой пульс и давление во время занятий в зале. Поскольку она в точности повторяла работу стандартного контроллера, только не имела подключения к сети, Антон решил провести эксперимент на ней. Проблем с фольгой не было — стандартные рационы традиционно запечатывались именно с ее помощью.

Спустя полчаса Антон сидел на своей кровати в совершенном отчаянии — фольга не работала. Точнее, она работала, но совершенно не так, как он ожидал. Вместо того чтобы блокировать доступ контроллера к чипу, она стабильно генерировала ошибку доступа — вероятно, котроллер распознавал фольгу и включался, пытаясь прочесть данные, но тут же включал тревогу, не сумев получить их. Возможно, ее надо было просто заземлить, но внутри костюма такой возможности не было.