— Не могу. У меня другое задание.

Внизу в подъезде хлопнула дверь, застучалишаги.

Лифтом боевики пренебрегли.

— Я не хочу! — Егор схватился за дверь, будторешил закрыться. — Я им не верю!

— Или ты доверяешь всему Ночному Дозору, илине доверяешь никому, — жестко отрезал я. — Мы не супермены-одиночки вкрасно-синих плащах. Мы наемные работники. Полиция сумеречного мира. Мои слова— слова Ночного Дозора.

— А кто они? — мальчик уже сдавался. — Маги?

— Да. Только узкоспециализированные.

Внизу, на изгибе лестницы, появилась Тигренок.

— Привет, малыши! — жизнерадостно воскликнуладевушка, одним прыжком преодолевая пролет.

Прыжок был нечеловеческий.

Егор даже съежился и отступил, настороженноглядя на Тигренка.

Я покачал головой — девушка явно балансировалана грани трансформации. Ей это нравилось, а сейчас к тому же имелись всеоснования порезвиться.

— Как там? — спросил я.

Тигренок шумно вздохнула, потом улыбнулась:

— Ой… весело. Все в панике. Иди, тебя ждут,Антошка… А ты мой подопечный, да?

Мальчишка молчал, разглядывая ее.

Честно говоря, шеф сделал прекрасный выбор,послав на охрану именно Тигренка. Она внушала доверие и симпатию любому, отдетей до стариков.

Говорят, даже темные иногда подкупались на ееповедение. Впрочем, они-то как раз были не правы…

— Я не подопечный, — ответил, наконец,мальчик. — Меня Егор зовут.

— А я Тигренок, — девушка уже вошла вквартиру, дружелюбно обняла мальчишку за плечи. — Давай, показывай плацдарм!Начнем готовить оборону!

Я пошел вниз, на ходу качая головой. Минутчерез пять Тигренок будет демонстрировать мальчику, за что получила свое имя.

— Привет, — буркнул идущий навстречу Медведь.

— Привет, — мы обменялись короткимирукопожатиями.

Из всех сотрудников Дозора Медведь вызывал уменя самые странные и смешанные эмоции.

Медведь был чуть выше среднего роста, крепкий,и с совершенно непроницаемым лицом. Говорить много не любил, как он проводитнерабочее время, где живет — не знал никто, кроме, разве что, Тигренка.

Ходили слухи, что он был даже не магом, аоборотнем. Рассказывали, что вначале он работал в Дневном Дозоре, а потом, вовремя какой-то миссии, вдруг перекинулся на нашу сторону. Все это былаполнейшая чушь, светлые не становятся темными, а темные не превращаются всветлых.

Но что-то, порождающее невольную оторопь, вМедведе крылось.

— Машина тебя ждет, — не останавливаясь,сказал оперативник. — Водитель — ас. Доедешь с ветерком.

Медведь чуть заикался, и потому строилкороткие фразы. Он не спешил, Тигренок уже заступила на дежурство. А вот мнемедлить не стоило.

— Там тяжело? — ускоряя шаг спросил я. Сверхудонеслось:

— Там уже никак.

Перепрыгивая через ступеньки, я выскочил изподъезда. Машина и впрямь стояла — я на миг залюбовался ей, приостановившись.

Роскошный темно-багровый «БМВ» последнеймодели, с небрежно прилепленной на крыше мигалкой. Обе дверцы со стороныподъезда были открыты, водитель, у которого под полой пиджака угадываласькобура, торопливо курил, высунувшись из машины. У задней дверцы стоялсовершенно монументального вида немолодой мужчина, в очень дорогом костюме, налацкане которого блестел депутатский значок, в расстегнутом пальто.

Мужчина говорил по сотовому:

— Да кто он такой? Когда смогу — приеду! Что?Какие, твою мать, девки? Умом тронулся? Шагу ступить сами не можете?

Покосившись на меня, депутат не прощаясьпрервал разговор и полез в машину. Водитель жадно затянулся, откинул сигарету исхватился за руль. Мотор мягко завыл, я едва успел сесть на переднее сиденье,как машина тронулась. По дверце со скрипом прошлись обледенелые ветки.

— Ослеп, что ли? — рявкнул депутат на шофера,хотя вина в случившемся была лишь моя. Но стоило хозяину машины повернуться комне, как тон изменился:

— В Перово тебя?

Еще ни разу меня не подвозили представителивласти. Да еще, ко всему, не то милицейские чины, не то бандитские авторитеты.Умом я понимал, что перед возможностями дозорного все едино, ноэкспериментировать никогда не пытался.

— Да, туда же, откуда ребята приехали. Ипобыстрее бы…

— Слышишь, Володька? — обратился депутат кводителю. — Жми!

Володька поднажал. Да так резво, что мне сталоне по себе, и я глянул в сумрак — доедем ли вообще?

Выходило, что доедем. Но не только из-замастерства водителя или коэффициента удачи, у меня, как у любого дозорного,искусственно повышенного. Похоже было, что кто-то прошелся по вероятностномуполю, вычищая оттуда все аварии, пробки и слишком уж ревностных гаишников.

В нашем отделе такое мог сотворить лишь самшеф. Вот только зачем?

— Мне тоже жутковато… — шепнула с плечаневидимая птица. — Когда мы с графом…

Она замолкла, будто поймав себя на излишнейоткровенности.

Машина прошла перекресток на красный свет, понемыслимой кривой, увертываясь от легковушек и каких-то фургонов. С остановкикто-то показал в нашу сторону рукой.

— Глотнешь? — дружелюбно вопросил депутат.

Протянул маленькую бутылочку «Реми Мартен» ипластиковый одноразовый стаканчик. Это выглядело настолько смешно, что я неколеблясь налил себе тридцать грамм.

Даже на такой скорости и на разбитой дорогемашина шла мягко, коньяк не расплескивался.

Я вернул бутылку, кивнул, вытянул из кармананаушники плеера, надел, включил диск. Выпала старая-престарая песня«Воскресенья», моя любимая.

Тот городок был мал как детская игрушка,

Не знал он с давних пор болезней и нашествий.

На башне крепостной ржавела молча пушка

И стороной ушли маршруты путешествий…

И так за годом год, без праздников и будней —

Весь город спал.

Во сне он видел земли городов безлюдных