Дорийцы – греками-дорийцами был основан единственный город в древнем Крыму – Херсонес Таврический.

Персефона – богиня весны и плодородия, жена царя подземного мира Аида.

Аид – царство мёртвых.

Хиона быстро взбежала по ступеням храма и остановившись перед входом в него обернулась. Было ранее утро, Тритейлион ещё спал, укрытый голубоватой утренней мглой. Даже в посёлке рабов ещё не начали топить печи. Только на востоке, где край неба соприкасался с морем розовела тонкая блестящая полоска. С трепещущим сердцем девушка вошла внутрь храма, и сразу же мраморные боги обступили её. С каменным равнодушием смотрели они гостью, Хиона съёжилась под их холодными взглядами. Те слова, с которыми она собиралась обратиться к жителям Олимпа вдруг куда-то улетучились. Юная рабыня чувствовала вину перед божествами, за то, что потревожила их покой в столь ранний час. «Если хочешь, чтобы боги услышали тебя, то твоя молитва должна идти от самого сердца», – вспомнила девушка совет госпожи.

«Нет!», – её голос прозвучал неожиданно звонко в пустом храме, – «Нет! Я не отвергаю любовь!» После этих слов первый солнечный луч прорезал сумрак помещения и упал на чашу, что держала в руке одна из богинь. Золотые блики заиграли на выпуклых боках чаши и Хиона влекомая этим божественным знаком приблизилась к статуе. Положив маленький букетик белоснежных анемонов у ног богини, девушка заглянула ей в лицо, озарённое золотисто-розовым светом, оно казалось живым. «Афродита Милосердная», – шёпотом произнесла Хиона, – «Дарующая любовь, прошу, Вечноулыбающаяся, не наказывай меня, если по незнанию рассержу тебя! Откуда мне, ничтожной рабыне, знать по какой прихоти посылаешь ты любовные дары простым смертным? Ты внушила любовь Нисифору ко мне, благодарю тебя за это. Но что делать, если в сердце моём нет отклика на его чувства? Ты одарила любовью и мою милую подругу Клитию, но влюблённый в меня Нисифор не слышит её печальных вздохов. Я знаю, златокудрая, сколько приходится трудиться тебе, чтобы установить между людьми любовную гармонию. Поэтому прошу прими мой совет: разверни Нисифора к Клитии, пусть он разлюбит меня и сделает счастливой мою подругу. Я же буду вечно любить и славить тебя. О! Прекрасная! И поминать твою красоту, доброту и мудрость трижды в день: в час утренний, дневной и вечерний». Покончив с молитвой, Хиона снова вгляделась в лицо богини. «Не обиделась ли, Афродита, что посмела давала ей советы? Не пошлёт ли к ней сына своего, Антэроса, отомстить за отвергнутую любовь Нисифора?» Лик богини был спокоен, и девушка облегчённо вздохнула, значит не сердится Киприда, приняла её просьбу.

Почти в тот же час, когда Хиона в храме молилась Афродите, Нисифор в сопровождении двух рабов выезжал из ворот Прекрасной Гавани. Мужчина провёл в городе несколько дней распродавая излишки зерна, что остались после осеннего урожая. Как и предвидел его господин, цены после зимы на хлеб выросли в несколько раз. Вырученные деньги Нисифор, как и наказал хозяин, сразу отвёз трапезиту Евномию, чтобы тот пустил их в оборот. Довольный, что ему удалось быстро и точно выполнить распоряжение господина Идоменея, управляющий возвращался в поместье. Дорога, тянувшаяся меж полей, была пуста, но на полях уже копошились рабы, готовя пашню для весеннего сева. В это тихое весеннее утро Нисифору не хотелось думать о предстоящих работах в поместье, о начале посевной, о возможной войне с Херсонесом. Цвет нежно-розовой зари занимавшейся на краю неба был похож на стыдливый румянец девушки. Волнистый полупрозрачный рисунок облаков на голубом небе напомнил ему светлые локоны Хионы и сердце его задрожало. Там же, в небесной дали он разглядел тонкий абрис девичьего лица. Образ юной рабыни мерещился ему повсюду. Нисифор заметил, что девушка, последнее время избегает его. Конечно, её, почти девочку, пугает внимание взрослого мужчины. Нисифору хотелось поговорить с Хионой, объяснить, что он совсем не так суров, как ей кажется. Но встречи наедине станут возможны только после того, как хозяин перед всей общиной объявит их женихом и невестой. Нисифора не пугал длительный срок жениховства, главное знать, что через несколько лет Хиона будет принадлежать ему. Занятый приятными мыслями мужчина не заметил, как лёгкие облачка на небе сменили серые лохматые тучи, за которыми скрылось едва успевшее взойти солнце.

– Смотрите, господин! – один из рабов указал на чёрную, зловещую полоску, возникшую на горизонте.

– Поторопимся! – сказал Нисифор пустив своего коня рысью.

Они въехали в поместье, когда небо уже полностью заволокло тучами и запахло дождём. Едва он спешился, как увидел Зела, который крикнул ему:

– Госпожа приказала прийти тебе в храмовую ротонду, как только ты появишься в Тритейлионе.

– Умыться бы с дороги.

– Не мешкай, – сказал Зел, указывая на небо, – погода портится.

Нисифор недолго ждал Федру у ротонды. Хозяйка Тритейлиона пришла в сопровождении двух рабынь: Хионы и Клитии. Девушки остались ждать снаружи, а управляющий с Федрой вошли внутрь ротонды.

– Ты только что вернулся из города, Нисифор? – спросила Федра мужчину.

– Верно, госпожа, – слегка склонил голову управляющий, – я выполнял распоряжение, которое дал мне перед отъездом ваш супруг.

Федра промолчала, было видно, что сейчас её занимает совсем другое.

– Декаду назад у меня был мой племянник…

Нисифор нахмурился, неужели кто-то рассказал госпоже Федре о стычке в саду? Он посмотрел на Хиону, но увидел только край её голубого химатиона, сама девушка стояла позади рыжеволосой рабыни.

– Я тогда не предала значения словам Агафокла о возможной войне… Позже, немного поразмыслив, поняла, что слишком легкомысленно отнеслась к его рассказу о волнениях в городе. Помнится, мой племянник говорил о Народном Собрании… Знаешь ли ты, Нисифор, что на нём решили? А Городской Совет состоялся ли он?

– Да, госпожа, вчера на агоре собрались мужчины полиса для обсуждения положения Керкинитиды, но к какому-либо решению они не пришли…

– Вот как?! – воскликнула Федра.

– Сначала все были единодушно настроены на то, чтобы помочь Керкинитиде, и дать херсонеситам отпор, но потом подсчитав, во что могут обойтись военные действия, собравшиеся приуныли…

– Я так и знала! – Федра вскочила со скамьи, подошла к перилам ротонды и устремила свой взгляд на взволнованное непогодой море.

– Оказывать помощь Керкинитиде придётся и с суши, и с моря, поэтому часть кораблей необходимо оставить для военных нужд. Они не смогут, как обычно, отправиться с товарами за понт.

– А поля, огороды, сады, виноградники! На кого это останется, если мужчины уйдут на войну?

– Да, – согласился Нисифор, – об этом тоже говорили.

– Значит они ничего не решили? Покричали и разошлись.

– Именно так, госпожа! – вновь согласился с женщиной Нисифор.

– А Городской Совет? Какие настроения царят там?