Появившись с другой стороны дома, Боннер размашистым шагомприблизился к взятой напрокат машине, открыл дверцу и наклонился. «Изучаетрегистрационную карточку», — решил Ромстед. Верзила выпрямился, держа вруке карту округа Стедман. С минуту он разглядывал ее, потом швырнул обратно насиденье и опустил пистолет в карман пиджака. Он подошел к амбару, не найдя тамничего достойного своего внимания, направился к курятнику и заглянул внутрь.Оглядев пустырь, Боннер зашагал в сторону холмов и оврагов — туда, гденаходился Ромстед.

«Вряд ли он по мою душу, — решил Ромстед, — еслитолько не рехнулся от бешенства и не перестал соображать, но все-таки стоитубедиться в этом до того, как он нависнет надо мной со своей пушкой. Лучшеиметь с ним дело на открытом пространстве где-нибудь на расстоянии ярдовпятидесяти, чтобы можно было успеть убрать с дороги задницу». Ромстед сделалвид, будто только что выбрался из оврага, и направился навстречу Боннеру.Заметив его, Боннер не потянулся к пистолету, а только ускорил шаг, потомпобежал вверх по склону в сторону уступа, на котором находился Ромстед. Ондобежал до вершины, сбавил скорость и, перейдя на шаг, раздраженно закричал:

— Ромстед! Какого черта вы тут делаете?

— То же, что и вы, — отозвался Ромстед. Они былиярдах в двадцати друг от друга, когда произошло нечто неожиданное. Откуда-тосправа, со скалистой гряды, донесся треск ружейного выстрела. Боннернеестественно дернулся, повернулся вокруг оси и, потеряв равновесие, началпадать. Раздался еще один выстрел, и тело Боннера содрогнулось в падении.Ромстед нырнул в спасительный овраг. Он скатился на дно и, пока отплевывался отзабившей рот пыли и протирал глаза, услышал еще один выстрел.

Овраг был добрых семи футов глубиной, так что, поканевидимый стрелок сидел в засаде, Ромстед находился в относительнойбезопасности. Он решил затащить тело Боннера сюда — если только ему удастся определить,где оно находится. И тут он заметил рукав темного костюма. В этом месте склоноказался покруче. Он ухватил руку, намереваясь потянуть ее вниз, и в этот мигнаверху раздался очередной выстрел. Ромстед потянул на себя. Голова и плечиБоннера свесились через край оврага, а из развороченного горла хлынул потокпенящейся, ярко-алой крови.

Ромстед зажал рот рукой и едва успел отскочить в сторону,чтобы не испачкаться кровью. Когда тошнота прошла, он почувствовал холодную,слепую ярость. Он одной рукой ухватился за торчавший корень, подтянулся, адругой шарил в правом кармане Боннера. Теперь пистолет был у него, но сталскользким от крови, и когда Ромстед, съехав обратно на дно оврага, потянулзатвор на себя, тот выскользнул из рук. Ромстед подобрал оружие, покрытоемесивом из крови и пыли, и передернул затвор.

Ромстед полез вверх по покатой стенке оврага, пока егоголова не показалась на поверхности, скрытая зарослями полыни. Стрелок засел захолмом не менее чем в двухстах пятидесяти ярдах. На таком расстоянии пистолеттак же бесполезен, как рогатка, но если этот сукин сын захочет спуститься,чтобы полюбоваться на свою работу и заодно прикончить спрятавшегосябеззащитного свидетеля, то его будет ждать неожиданный и последний в жизнисюрприз.

Минуты тянулись медленно. За холмом не наблюдалось никакогодвижения. Ромстед вытер пот с лица, и от его руки на лбу остался пахнувшийкровью и пылью след. Подняв бинокль, он внимательно осмотрел окрестность и неувидел ничего, кроме полыни и потрескавшихся от жары камней. Потом услышал звукзаводимого где-то за грядой мотора. Машина отъехала, и звук затих вдали.Ромстед повернулся, чтобы рассмотреть пустырь за домом, и несколько минутнаблюдал за удлиняющимся шлейфом пыли, поднимавшейся с дороги вслед заневидимой машиной. Набирая скорость, она удалялась к югу.

Он знал, что это могло быть ловушкой. Если их было двое, тоодин мог остаться, чтобы подстрелить Ромстеда, когда тот появится на открытомместе. Однако это маловероятно. Ромстед с каждой минутой проникался убеждением,что стрелок находился поблизости все то время, пока он расхаживал тут междухолмами, и уж конечно мог убить его сколько угодно раз. Но почему тогда он убилБоннера?

Ромстед выбрался наверх в том месте, где овраг был не такимглубоким. У него дрожали колени, свело мышцы спины, когда он ступил на открытоеместо и направился к дому. Пройдя ярдов сто, он почувствовал облегчение.

Подъехав к воротам, Ромстед обнаружил, что забор с однойстороны исчез. Очевидно, Боннер протаранил его машиной. Пыль, поднятая уехавшимстрелком, давно осела, а других машин не было видно. Он вырулил на дорогу;колеса пробуксовали на месте, когда он выжал до отказа газ и рванул в город.

— Если бы вы, два проклятых тупоголовых… — Брубейкерзапнулся, подыскивая словечко пообиднее, потом, разозлившись на тщетностьсобственных усилий, бросил это занятие. Он взял со стола сигару и принялсясдирать с нее целлофан. — Боннер был бы сейчас жив, так нет — ему надобыло идти напролом, как недобитому носорогу. И если вы, черт бы вас побрал,сможете назвать какую-нибудь причину, почему вас тоже не прикончили, то я срадостью поцелую вам задницу. Каждый из четырех картечных зарядов, всаженных вБоннера, был смертелен, и этот гребанный снайпер с такой же легкостью мог быуложить вас уже вторым выстрелом, вместо того чтобы палить в человека, которыйбыл мертв еще до того, как упал. Или он сомневался, что сможет попасть в такуюмелкую цель, как вы, с двухсот пятидесяти ярдов? Это при том, что убийцацелился с упора лежа, через двенадцатикратный оптический прицел, и с такогорасстояния все пять картечин из самодельных патронов могли запросто угодить вамв глаз.

— Я не знаю, чем он там стрелял, — развел рукамиРомстед. — Знаю только, что было чертовски жарко и что он отличныйстрелок. И потом, я уже говорил вам, он мог пристрелить меня в любой момент,пока я там околачивался. Должно быть, он все время находился поблизости ивидел, что я обнаружил их мусорную кучу и футляры от сигар… — Ромстед махнулрукой в сторону стола Брубейкера, где были навалены в кучу запачканный кровью ипылью пистолет Боннера, его собственные показания — уже отпечатанные иподписанные, несколько закопченных алюминиевых цилиндров, написанное от рукиписьмо и еще какие-то бумаги, а также плоский пластиковый пакетик с героином. —Понятия не имею, почему он не застрелил меня, знаю только, что ему был нуженименно Боннер.

Шел уже пятый час. Ромстеду пришлось с полицией съездить нато место, которое — как ему теперь стало известно — называлось ранчо «СтарыйВан Сикль». Брубейкер вместе с другим помощником шерифа обыскали холмы, из-закоторых велась стрельба, и местность за ними и нашли несколько отпечатков ног,следы от пикапа или джипа, но не обнаружили гильз. Стрелок забрал все четыре ссобой, потому что они — как определил Брубейкер — были самодельными и, вполневозможно, подходили к какому-то запрещенному законом образцу оружия. Незачемоставлять такую улику на месте преступления. Через пустырь к задворкам домаподъехала «скорая помощь», в нее на носилках перенесли окровавленное телоБоннера, выглядевшее каким-то съежившимся и смятым. Ромстед проводилполицейских к мусорной куче, а когда они вернулись в участок, подробно обо всемрассказал и подписал свои показания. Он чувствовал, что кожа на лице здоровообгорела. Пропитанная потом одежда уже просохла и теперь при каждом движениитерла тело.