рассудок. Что бы он ни делал, как бы ни сопротивлялся — все было тщетно. Теперь он даже говорил, как заколдованный Сэйгерен. Что дальше? Умрет за нелюдь послушной марионеткой?

Украдкой Бланк разглядывал Тейю: поняла ли она, как сильно он погряз во все это, готовится ли к неизбежному триумфу? Но та, казалось, совсем его не замечала, взирая на огонь отсутствующим взглядом. Ее глаза странно блестели, слишком ярко для такого скудного освещения.

— Что такое? — спросил он.

Ани тут же спохватилась, сморгнула следы своей грусти и почти беззаботно ответила:

— Ничего.

— Будь ты человеком, я бы подумал, что ты собралась реветь.

Ее уши непроизвольно прижались к голове, сердитый синий взгляд метнулся к собеседнику.

— Но я всего лишь нелюдь, верно? — холодно бросила она.

— Я не это хотел сказать, — произнес принц и устроился поудобнее. — Так что тебя расстроило, что ты решила показать свою слабость перед лицом врага?

Она не стала парировать откровенную насмешку, а честно ответила:

— Я по папе скучаю… — услышав фырканье Бланка, она осеклась и продолжила уже другим тоном: — Можно подумать, тебе было бы весело, если б твой отец тебя оставил!

Принц разразился хохотом:

— О да, я был бы счастлив, оставь он меня хоть на минуту, — и ни капельки не соврал.

— Ну и… дурак! — запальчиво воскликнула ани.

— А ты папочкина дочка! — огрызнулся он. — «Папа то, папа се»…

И раздраженно умолк. Принца ужасно бесили эти отношения. Одним только своим существованием они бесцеремонно попирали законы Арконии, и стена непреложных истин, ровно выстроенных в голове Бланка, предательски шаталась. Ани и люди обязаны ненавидеть друг друга — это у них в крови. Так откуда же взялась такая сильная связь, которой у Бланка даже с собственными родителями не было? Ладно Сэйгерен — он заколдован. Но ани, которая любит человека? Бессмыслица какая-то!

Принц устало потер виски и задал вопрос, который так мучил его:

— Что с тобой не так?

— Не как?

— Не так, как надо! Ты все делаешь наоборот! Вы не должны кидаться на выручку людям, рискуя жизнью, скучать по человеку, делать подарки или вести дружеские беседы! Мы с вами враги, ты помнишь?

— Забудешь тут, когда ты напоминаешь об этом каждую свободную минуту… — проворчала ани.

— Так зачем это все?

— А может, мне не хочется быть врагами? Может, я пытаюсь с вами подружиться?

Такой логичный и вместе с тем такой абсурдный ответ. Бланк был ошарашен.

— Нам этого не нужно, — пробормотал он.

— Зато мне — нужно!

— Серьезно? Для чего? — скептически ухмыльнулся Бланк.

— Что за странный вопрос? Да для того, чтобы… — она замолчала, наткнувшись на полный недоверия взгляд принца. Ее руки сжались в кулаки, рот скривился, а на глаза навернулись слезы. Ани вскочила и яростно выпалила: — Да чтобы предать, для чего же еще?! Нелюдь же только этого и хочет, верно? А у меня никогда не было тех, кого я могла бы предать! И жить было просто невыносимо!

— Тейя… — непроизвольно вырвалось у Бланка.

Она сорвалась с места и помчалась от него со всех ног, будто за ней гналась стая монстров.

— Постой!

Принц бросился за ней, но дорогу ему преградил грозно скалящийся мохнатый клубок. Мика шипела, трещала и бранилась по-всякому, наскакивая на Бланка. Схватить ее никак не удавалось, как бы он ни старался. И только когда ани совсем уже скрылась из виду, ее питомица юркнула в кусты и пропала вслед за ней.

— Тейя! — крикнул принц. Ответа не было.

Он направился туда, где в последний раз видел Тейю, огляделся, но ничего не заметил. Ни силуэта в темноте, ни следов, указывающих ему путь, ни какого-либо движения в долине. Его окружала пустота и гнетущее, угрюмое безмолвие.

— Тейя! — снова позвал он. — Тейя!

Крик пронесся над долиной и оборвался, поглощенный тишиной. Даже легкий ветерок, треплющий волосы, и тот утих. Долина, видимо, посчитала, что Бланк недостоин никакого ответа.

— Ну и ладно, прячься, — пробормотал он, а потом выкрикнул в пространство: — Тебе тоже не выбраться без меня! — и немного погодя, добавил: — Я буду у костра!

В неизменном абсолютном беззвучии принц возвращался обратно.

Глава 8. В поиске ответов

Тейя сидела на краю обрыва, свесив ноги вниз. На коленях, свернувшись клубочком, дремала Мика. Утро еще не наступило, но долина потихоньку просыпалась. То тут, то там раздавались голоса загадочных бестелесных зверей. Но, как ни вслушивалась в них ани, снова поймать ту мелодию не получалось.

— Не спится? — услышала она позади себя тихий голос Ийена.

Он подошел и сел рядом, возвышаясь над ней в половину ее роста. Тейя вздохнула.

— Хотела услышать Песнь. Пока Бланк снова не начал ругаться. Его ворчание здорово отвлекает.

— И у тебя не вышло, — это был не вопрос.

— Да. Не понимаю, почему… Я ведь слышала ее сначала, — Тейя умоляюще посмотрела на Ийена.

— Разве ты хотела ее услышать тогда? — не сводя взгляда с небосвода, ответил гардант.

Брови ани сошлись на переносице:

— То есть если я сейчас хочу услышать Песнь, то мне не надо ее хотеть услышать?

Ийен тихо рассмеялся. Три пары глаз обратились к ней.

— Нет, все проще. Ты слышала ее все время. И слышишь прямо сейчас. Тысячи жителей долины выполняют твое желание.

— Тогда почему…

— …она не ведет тебя в Храм?

Тейя кивнула. Ийен потянулся к уху ани и заговорщически прошептал:

— Очевидно потому, что ты хочешь слышать Песнь, а не попасть в Храм.

Лицо Тейи выражало раскаяние. Она снова вздохнула и подтянула к себе колени.

— Все бесполезно! — воскликнула она. Грусть, злость, отчаяние смешались в ее голосе. Не про Храм сейчас говорила ани. — Папа говорил, что люди не примут меня, я ему не верила. Я думала… думала, если смогу подружиться с ними, мне не придется идти в Храм. Но что бы я ни делала, как бы ни пыталась — все бесполезно. А если я больше не увижу папу, то какая разница, где я буду? Я бы осталась тут… Тут так хорошо, и… Я бы помогла Бланку найти Храм и осталась тут. Можно?

— Это место, где живут развоплощенные. Смертные здесь становятся воспоминаниями. Они не могут вернуться или переродиться. Они могут лишь проживать то, что пережили при жизни.

— При жизни?

Ийен кивнул.

— Чтобы остаться в Вечности, в своем мире надо умереть.

Тейя ошеломленно глянула на гарданта и увидела: он не шутит. Ее глаза наполнились слезами.

— Может, так и лучше! — сердито бросила она. — Все равно я никому не нужна!

— Если бы ты была не нужна, ты бы не существовала вовсе. У