– Расскажу о своих впечатлениях о разговоре с Егором Скворцову, а там видно будет. Думаю, мои лужские друзья подкинут нам материал для работы.

– А что скажешь о Марине? – поинтересовалась у «Холмса» Симагина.

– Девушка с характером, – улыбнулась Сапфирова. – Но она в этой истории пока не вызывает подозрений. Я не вижу у нее мотива. А ты что скажешь, Мария?

– Да, конечно, сталкивать Смирнову ей было незачем, но вот если твоя теория об ошибке верна…

– Ты имеешь в виду, что ее перепутали с Милютиной? – у Таисии Игнатьевны заблестели глаза.

– Видишь ли, по очень, обращаю внимание, очень косвенным признакам. – подняла Симагина палец. – Я заключаю, что Марина, возможно, заглядывается на Милютина.

– И ты хочешь сказать, что у нее был мотив столкнуть его жену? – закончила мысль «коллеги»-сплетницы Сапфирова.

– Возможно или ты уверена? – неожиданно резко спросила Ленка.

– Если я говорю «возможно», Лена, значит я уверена, – голос Симагиной звучал чуть снисходительно.

– А разве они не родственники? – задала новый вопрос Образцова.

– А это ты верно подметила, – голос Симагиной прозвучал чуть-чуть пободрее. – Это надо выяснить.

– Ну вот и выясняй, – улыбнулась Сапфирова. – А вы спрашивали, чем заняться.

– И займусь, – взяла на себя миссию Симагина. – Ладно, какие еще у нас новости? Пора возвращаться.

Пройдя еще метров пятьдесят до реки Холодной, они развернулись и не спеша двинулись назад. На обратном пути Сапфирова с Симагиной с удовольствием слушали цветастый рассказ Ленки об очередной взбучке, учиненной «Коробочкой» своему зятю.

* * *

– Ну и экземпляр эта Елена Поликарповна, – поделилась впечатлением с Мариной Нина Агафоновна. – Прямо какая-то гарпия!

– Ну ты хватила! – с сомнением взглянул на нее муж. – Ты хоть знаешь, кто такие гарпии?

– Еще бы! – фыркнула Милютина. – Только что у одной такой в логове побывали!

– Мне лично больше концерт без заявок запомнился, – заметил Витковский, пытаясь поудобнее расположиться в кресле.

– Об этом Ваське-Трубачке я вообще не говорю, – отрезала Милютина. – Его место в Бехтеревке или на Пряжке. Лучше бы наша милиция им занималась, а не высасывала из пальца всякие вопросы.

– Понять бы зачем эта Образцова вообще приходила, – задумчиво протянул Милютин, рассеяно листая старую советскую газету.

– Посплетничать, зачем же еще?! – удивилась наивности мужа Милютина. – Марина, а где Егор?

– Поехал куда-то кататься на велике, органы-то отъехали.

– Да, теперь поспокойнее, хорошо бы совсем отстали.

– Сплюнь, Павел, не слишком-то верю, что эти ищейки отцепятся.

– Кстати, к нам приходила Таисия Игнатьевна, – как бы мимоходом сообщила Марина.

– А что ей было надо? – подозрительно спросила Милютина. – Еще одна кикимора!

– По-моему, вполне приличная женщина, – вставил Витковский.

– Она обещала Егору книги и принесла. Вон лежит стопка детективов.

– Она ни о чем не расспрашивала Егора? – спросил Милютин.

– Да нет, дядя Павел. Впрочем, я потом вышла на крыльцо, к нам пришла эта Симагина, она к нам уже заходила.

– Что-то мне не нравятся эти делегации, – нахмурился Витковский.

– А что было нужно Симагиной? – спросил Милютин.

– Я, честно говоря, так и не поняла, – призналась Марина. – По-моему, ей было просто скучно. Кстати, она рассказала про какую-то записку, оставленную для милиции под стеклом машины. Кто-нибудь в курсе?

– Да, наша хозяйка нам тоже уши прожужжала, – ответила за всех троих Нина Агафоновна. – Эта Ленка, как я слыхала ее кличут за глаза, все пыталась нас сбить на разговор об этой заразе Смирновой.

– Нина, не стоит так говорить о покойнице, – строго одернул невестку майор в отставке.

– Да знаю я, Александр Христофорович, но уж вырвалось.

– А ты следи за языком, – жестким тоном посоветовал Витковский.

– А что там было в этой записке? – вмешался Милютин – снять напряжение.

– Ты что, Павел, обеспамятовал? – удивилась жена. – Эта Образцова же трижды сказала: «Это был не несчастный случай».

– Да я думал о другом, Нина, отключился от ее болтовни.

– Умеешь ты! – позавидовала супруга. – Мне вот так не удается.

– А что говорит Симагина насчет записки? – спрсил Витковский Марину. – Известно, кто ее написал?

– Я так поняла, что пока еще не выяснили, Александр Христофорович.

– А есть версии?

– Симагина их, во всяком случае, не озвучила.

– Ладно, – поднялся со стула Милютин и отложил старую газету. – Пойду на речку. Один прок от этого визита – хорошая наливка с неплохим закусоном.

И не обращая внимания на недовольный шорох с той стороны, где сидела жена, он без особой спешки прошествовал к двери.

* * *

Трудно сказать, была бы Симагина довольна тем, что прокурор уже выяснил у Громова степень родства Марины с Милютиными и избавил ее от необходимости выведывать этот факт, но сам Ермолкин был доволен, что с пользой провел выходные и получил много нужной информации. В понедельник утром, узнав, что Камышина и Скворцов находятся в Луге, он пригласил их к себе в кабинет на десять утра, любезно предложив и Владиславу Анатольевичу принять участие в небольшом, как он выразился, совещании. Настроение у прокурора было хорошее и он бодро приветствовал коллег с редко присущей ему доброжелательностью.

– Рад видеть вас, Полина Андреевна, – обратился он к Камышиной. – Очень хотелось бы услышать, как поживает полянское дело.

Следователь в течение примерно пятнадцати минут изложила имевшиеся в ее распоряжении факты, относившиеся к гибели Смирновой.

– И что же у нас получается в сухом остатке? – поинтересовался полковник Дудынин, верный своей привычке прохаживаться по кабинету.

Ермолкин слегка покосился на коллегу, но промолчал – ему не очень понравилось выражение «в сухом остатке».

– Ситуация такова, Владислав Анатольевич, что у нас нет реальных оснований квалифицировать эту смерть как убийство.

– Ну и каково ваше личное мнение, Полина Андреевна?

– Видите ли, если бы не эта записка, я бы склонилась к несчастному случаю, а теперь вот вся в сомнениях.

– Как полагаете, это и было целью этого послания – попытаться нас убедить не бросать дело? – вступил в диалог прокурор.

– Лично я не вижу других причин, Олег Константинович, – подал голос Скворцов. – Хотя вот Владислав Анатольевич полагает, что эта анонимка могла быть просто розыгрышем.

– Розыгрышем… – задумчиво протянул прокурор, как бы пробуя на зуб это слово. – Но у розыгрыша, лейтенант, тоже могут быть свои причины. Что скажете?

– Моя мысль заключалась в том, что кому-нибудь из местных просто стало скучно и он (либо она) решили таким вот образом поразвлечься и посмотреть, что из этого выйдет. Ну, например, это мог быть Редькин или эта старуха Шельма.

– Насчет Редькина не знаю, а что касается Шельмы, то я знаком с ней лично и не считаю, что подобное в ее духе, – высказался прокурор. – А что об этом думает Таисия Игнатьевна?

– А она согласна со мной, Олег Константинович, –