– Ну что, все о`кей? – спросил егостоль же бледный приятель, который все это время стоял, всунувшись подтелефонный грибок, прислушиваясь к каждому слову разговора.

– Как слышал, – ответил молодойчеловек нормальным, совсем даже не грубым голосом и снова закашлялся.

– А чего перхаешь? Охрип, что ли?

– Есть маленько. Слишком низко взял.

– Зато звучало внушительно. Сразу можнопредставить себе такого амбала поперек себя шире…

– Ага, я такой, – кивнул парень,который только что звонил Дебрским.

– Нет, Жека, я не пойму, какой во всемэтом смысл, – дернул плечом его приятель. – Так и так мы все знаем.Да и вообще, все равно ведь… – Он ударил ладонь о ладонь и сделал такоедвижение, словно с силой растирает что-то между ними.

– Работай, Кисель! – фыркнулЖека. – Тебе за что деньги платят? Чтобы ты работал, а не спрашивал.Погоди, доложусь.

Он снова набрал номер и сказал:

– Кошка, привет. Я это… Сделано! Так чтоготовь гонорар.

Повесил трубку и с обиженным выражениемповернулся к Киселю:

– Бли-ин, такая баба, а матерится, будтозону вдоль и поперек прошла!

– Откуда ты знаешь, может, ипрошла, – лениво отозвался Кисель.

Новый звонок раздался, когда Нина с Лапкой ужеобувались.

– Алло?

– Нина, это я! – взволнованно сказалАнтон. – Как хорошо, что успел тебя перехватить! Слушай, тут такаяситуация, ну просто кранты. Приехали очень хорошие клиенты, надо с ними гнатьна завод, выбирать целую партию машинок. Словом, я никак не могу в два часавыбраться к мастерам!

– Ну, позвони, отмени встречу.

– Да звонил я! Там все время занято, а уменя уже ни минуты.

– И что ты предлагаешь? Мне ведь надосейчас с Лапкой к Ольге Савельевне идти.

– Ну и иди! – обрадовалсяАнтон. – Оставь там Лапку, а к двум придешь домой. Это у тебя займетбуквально полчаса, какие проблемы? Успеешь к концу урока за девчонкойвернуться.

– Да я же толком не знаю, какие именнорешетки ты хочешь, выберу что-нибудь не то, а ты потом ворчать будешь…

– Ну да, прямо муж у тебя зверь! –обиделся Антон. – Прямо весь изворчался! Тебе ничего не надо выбирать.Ребята только измерят окна и балкон, вот и все. Я вечером заеду в их офис исогласую насчет рисунка, предоплаты и всякого такого. Нина, договорились? Мнебежать надо, все!

– Ой, подожди! – закричалаНина. – Тут тебе какой-то дядька будет звонить после двух, он прямоумолял, чтоб я сказала, когда тебя можно застать. Говорит, какой-то твойпартнер.

– А кто, как фамилия? – насторожилсяАнтон. – Из какой фирмы?

– Ну, он не сказал, а я забыла спросить.У него такой толстый голос, вернее, хриплый, будто ангина у человека.

– Анги-ина? – потрясенно переспросилАнтон. – Чахотка у него, а не ангина! Если этот сукин сын Асламов еще разпозвонит, сразу бросай трубку! Нашел себе мальчика, так, перетак и снова этак!У нас серьезное предприятие, а не бандитская лавочка какая-нибудь, ясно?

И бросил трубку.

Нина какое-то время ошеломленно слушала гудки,потом тоже положила трубку. Она и предположить не могла, что ее муж таквиртуозно владеет ненормативной лексикой! Видимо, хриплоголосый накрепко досталАнтона, если муж до такой степени разъярился. Но ведь тот дядька позвонит последвух…

«Не буду брать трубку, – решилаНина. – Пусть думает, что я ему наврала, пусть что хочет думает – а трубкуя брать не буду».

– Ма-а, ну ты где? – заныла вприхожей Лапка. – Мы же опоздаем к бабе Оле!

– Слушай, золотко! – Нина приселаперед девочкой на корточки. – Ради Христа, не вздумай когда-нибудь назватьее бабой Олей! Она же нас больше на порог не пустит, ты понимаешь? ОльгаСавельевна, Ольга Савельевна, сто раз тебе говорено!

– Да я знаю, – угрюмо кивнулаЛапка. – Ольга Салевена… Ольга Савелевена… никак не выговаривается!

– Са-вель-ев-на. Повторяй за мной.

– Са-левь-ена, – покорно повторилаЛапка.

– Ну ладно, – кивнула Нина, – япопрошу, чтоб она разрешила тебе называть ее просто тетей Олей. Только небрякни про бабу, я тебя умоляю! И пошли скорее, мне еще надо вернуться,мастеров встречать.

– Будем жить как в тюрьме… –трагически пробормотала Лапка, у которой на ужастики была очень короткаяпамять.

* * *

«Новый русский» покупает в Англии золотой«Роллс». Выписывает чек, подает его продавцу. Тот с ужасом вскрикивает:

– Мистер, здесь слишком много, выошиблись и выписали на сто тысяч фунтов больше!

– Ладно, – добродушно отвечает«новый русский», – сдачу пришлешь «Фольксвагенами»!»

Николай засмеялся – и проснулся.

Люба стояла рядом, но лицо ее имело скорбноевыражение.

– Ого! – пробормотал Николай,потягиваясь и со стоном распрямляя замлевшую шею. – Это я так и сплю настуле?! Ну, довел меня вчера Родик!

– Тише! – Люба приложила палец кгубам. – Не болтай!

– А что такое?

– Как – что?! Он же вор!

– Вор в законе, если уж точно. А это двебольшие разницы.

– Никакой разницы нет, – чистоплотносказала Люба. – Вор должен сидеть в тюрьме!

– Та ты шо?! – удивился Николай,передразнивая южный Любин говорок (она была родом со Ставропольщины). – Они отсидел свое. Скажешь, нет?

– Хочешь сказать, он больше не ворует? Апомнишь, как в милиции ему имущество возвращали? Вот ты честный и порядочныйчеловек, а у тебя было в кармане когда-нибудь двадцать тысяч баксов, перевязанныхкрасненькой резинкой?

– Красненькой? Не было, – честнопризнался Николай. – И даже не перевязанных – не было.

– Вот видишь! Ну разве это справедливо?!