— Но это так.

— Странно, — задумалась она, — очень странно. Вы такойкрасивый, сильный мужчина, очень независимо держитесь… Женщинам нравятся такие.Такие, как вы, нарасхват. В чем же дело?

Я пожал плечами и признался:

— Сам всю жизнь над этим голову ломаю.

— А-аа, я догадалась, — едва ли не с радостью воскликнулаона. — У вас есть друг, который еще красивей.

— Не сказал бы, что красивей, — обиженно не согласился я. —Мы в чем-то даже похожи, все так говорят. Знаете как это у молодых людей обычнобывает…

— Знаю-знаю, — кивнула она, — вы подражали ему, он вам, исходство усиливалось: походка, жесты, голос, прическа-одежда, наконец. Ноженщины отдавали предпочтение ему. Для вас это загадка.

Я был потрясен: все именно так и было. Не знаю какЗаславский, но я-то уж точно ему подражал. Радовался, когда нас за братьевпринимали, но девушки все равно отдавали предпочтение не мне. Пришлосьотправляться в науку. Там Заславский слегка приотстал.

— Послушайте, — сказал я, — Софья Адамовна, с вами оченьлегко разговаривать. Вы все с полуслова понимаете.

— Это потому, что я писатель. Писатель хуже врача: емуведома анатомия души. Но ближе к делу: раз уж мы пришли к друзьям, то может выих перечислите? И друзей и приятелей, весь ваш круг.

Я развел руками:

— А тут и перечислять нечего: Заславский, его жена, Даня,Тамара. Дружен с Варварой, дочерью Заславского. Светлана была у меня, но…

— Бросила. Ой, простите, — спохватилась Мархалева, — янеловко выразилась.

— Нет-нет, ничего. Все в прошлом, хотя еще утром я хотелотравиться.

Она пристально на меня посмотрела и спросила, скорее дажеутвердительно сказала:

— Следовательно, вы не ловелас и ревность здесь не при чем.

Я помотал головой:

— Нет-нет, живу отшельником, месяцами не вижу людей,телефоны молчат, дверь паутиной зарастает. Скука и тоска.

— Конечно-конечно, Тамара мне говорила. Вы занимаетесьнаукой?

— Да, — ответил я и, вспомнив конференцию, грустно добавил:— Но не очень успешно. Кстати, утром собрался ехать в деревню, хочу навалитьсяна работу.

— Нет, — сказала она, — это никуда не годится. Все не то.Так мы просидим здесь до утра и на сантиметр не продвинемся. Не могу явытаскивать из вас информацию клещами.

— И что же делать? — растерялся я.

— Многодневные наши дискуссии легко заменит одинпятиминутный разговор с Тамарой, — усмехнулась она, поднимаясь со скамейки ипротягивая мне руку: — Приятно было познакомиться.

Я удивился:

— Вы уходите? Уже?

— Увы, поздновато мы с вами встретились, — виновато пожимаяплечами, сказала она. — Не провожайте, я на машине, оставила неподалеку, запарком.

— Мы еще увидимся?

Она усмехнулась:

— И не раз. Завтра утром я к вам приду. Тогда и решим стоитли ехать в деревню.

С недоумением я слушал как стучат-удаляются по асфальту еекаблучки. И это все? Странно…

Печальный, я отправился домой. Открыв дверь, услышал голосЛидии.

— Вовсе нет, мы не поругались, как ты могла такое подумать?Мы подрались, — кому-то бодро сообщала она. — Как — почему? Я была в стелькупьяна, даже не смогла ему сделать минет. Как — почему? Язык заплетался.

“Вован прав, типичный разговор проститутки, — с отвращениемподумал я. — И с этой женщиной я переспал. Хуже, этой женщине я исповедовался…Знала бы моя мама!”

Я с тревогой прислушался.

— Да, сейчас снова трезва, как стеклышко, — хвастала кому-тоЛидия, — пора бы опохмелиться, но разве здесь найдешь? Как — где? У профессора,знала бы ты, как он трахается. Да, я у профессора. Как — у какого? У того,который меня травил. Как — чем? Ядом. Настоящим ядом.

“Что она мелет?” — испугался я и бросился в спальню.

Лидия сидела на кровати и болтала по телефону. Выхватив унее трубку, я закричал:

— Что вы делаете? О том, что я вас случайно отравил, ужезнает весь город!

— Еще не весь, — ответила она и обиженно засопела.

И тут мои нервы не выдержали. Стыдно вспомнить, но я схватилэту несчастную девушку за руку и потащил ее вон из квартиры. Она упиралась ичто-то кричала про сумочку, оставленную на кровати. Я был в ярости. Лидияпокатилась по ступенькам, сумочка полетела ей вслед. Срам, конечно, но это былотак. Она осквернила мою обитель, она втоптала в грязь…

Да что о том!

Тяжело дыша, я захлопнул дверь и отправился в кабинет. “Вдеревню! Срочно в деревню! Подальше от всей суеты! От мам, сестер, друзей ипроституток!”

С этой мыслью я вошел в кабинет и обмер. Кристина лежала наполу в очень неестественной позе. Она была в моем банном халате. Длинные волосы(лишь теперь я заметил, что она блондинка) разметались по ковру, рука сжималасерую коробочку с таблетками.

— Кристина! — закричал я. — Кристина!

Она не шелохнулась. Я бросился к телефону:

— Скорая! Приезжайте скорей! Отравление! Чем? Понятия неимею! В лекарствах не разбираюсь! Что?!! Жива ли? Откуда я знаю! Сам хочузнать!

“Скорая помощь”, к счастью, приехала быстро. Их было трое:доктор с красным носом, медсестра в очках и верзила-водитель с брелоком в руке.Всей командой ввалились в квартиру. Возможно, всем хотелось посмотреть наотравленную Кристину.

— Полюс у вас имеется? — сходу поинтересовался доктор.

Я опешил:

— Какой полюс?

— Страховой, — строго пояснила медсестра.

— В своем ли вы уме? — возмутился я. — Там, в кабинете,умирает молодая женщина, возможно уже умерла, а вы, забыв клятву Гиппократа,затеваете пустые разговоры.

— Не умничайте и не дерзите! — прикрикнул на меня доктор. —Если она умерла, зачем вы нас вызывали? Покойников мы не лечим.

— Так что? Полюса у вас нет? — строго спросила медсестра,угрожающе поправляя очки.

Я пожал плечами и сник:

— Если и есть, то вряд ли Кристина носит его с собой.

— Тогда платите, — заявил водитель.

— Хорошо, — согласился я.

— Платите вперед.