Когда я приехала в Ромашково, там еще были ребята Вешнякова.Дом большой, и времени на его осмотр ушло предостаточно. Ничего интересного онине нашли: счета, купчая на дом на имя Анжелики Викторовны Колчиной, записнаякнижка с номерами телефонов, в основном московскими, шкатулка с визитнымикарточками. Встречались визитки помощников депутатов, двух юристов с именем, нов основном визажисты, портнихи и прочие. Грош цена этим сведениям, ясно какдень, оттого ребята выглядели злыми и уставшими. Соседи тоже не порадовали. Да,гости были, особенно в выходные, и мужчины были, и женщины, машины в основном смосковскими номерами. На вопрос: не появлялся ли здесь в последнее время одинмужчина? — никто утвердительно ответить не мог, не приглядывались.Впрочем, я сомневалась, что Светлана решилась бы встречаться здесь со своимлюбовником. Логичнее использовать квартиру, ту самую, где она, кстати, и былаубита.

— Хозяйка сегодня заглядывала? — прогулявшись подому, спросила я и, заметив недоумение на лицах, пояснила:

— Я имею в виду Колчину.

— Нет. Ночевала в гостинице.

— Понятно, — вздохнула я и с Сашкой под мышкойвернулась к машине. Дом, где жила Светлана, был удобным, большим, но по сравнениюс теми, что стояли на соседней улице, выглядел он скромно. Человек вполне могкупить его для того, чтобы в выходные отдохнуть от столичного шума. Недалекоречка, прекрасный пляж (Дед прошлой весной говорил к месту и не к месту:«Наконец-то горожане получили возможность нормально отдохнуть»), за мостомпрекрасная березовая роща, правда, ее потихоньку тоже начинают застраивать.Место почти дачное, при этом со всеми удобствами, к которым привык столичныйжитель.

И все же рассказ Лики вызвал массу вопросов. Уж очень многонеясностей. Были у Светланы деньги или нет, а если нет, на какие средства онажила? А главное — зачем врать любовнику? Хотела выглядеть в его глазах богатойвдовой? Может, и замуж за него не пошла, боясь разоблачения. Женщины существазагадочные, по себе знаю, но эта история упорно вызывала сомнения, а на умприходили мысли затейливые и малоприятные. Повертев их и так, и эдак, я решилапоговорить с Ларионовым. Если он за Светланой присматривал, возможно, и угляделчего интересное. Правда, Никитин считает, что не углядел, но он можетзаблуждаться. К примеру, тот же Дед распорядился что-то от дружка скрыть. Дедна такие штуки мастер. Разумеется, Ларионов без высочайшего распоряжения рта неоткроет, то есть открыть-то он может и говорить будет долго, но вряд ли чторасскажет.

Оттого, подъехав к дому с колоннами, я сразу направилась кДеду. Уже в коридоре сообразила, что Сашку следовало бы оставить в машине, новозвращаться, как известно, плохая примета, и я решила, что общественностьпереживет. Когда надо, Сашка мог вести себя вполне прилично, а главное, тихо.

— Такой умной собаке не надо объяснять, что Дед,пребывая в плохом настроении, рад придраться к чему угодно, а я подозреваю, чтонастроение у него хуже некуда.

Сашка забрался поглубже в сумку и не подавал признаковжизни.

Я вошла в приемную и с облегчением отметила, что Риткавосседает там в гордом одиночестве.

— Привет, — сказала она, перевела взгляд на сумкуи вздохнула. — Скажи на милость, почему тебе так нравится дразнить гусей?

— В каком смысле? — прикинулась я непонимающей.

— В буквальном. Являться на работу с собакой… — Сашка,заслышав Риткин голос, выглянул и робко тявкнул в знак приветствия, Риткапогладила его и сказала:

— Ничего бы с ним не случилось, посиди он немного вмашине.

— Ты же знаешь, у него скверный характер, а я вечно идуу него на поводу.

— Ага, тут и так все, кому не лень, болтают, что Деддает тебе слишком много воли. Помощник по связям с общественностью может неделямине появляться на службе, а никто и пикнуть не моги.

— Я в отпуске по состоянию здоровья.

— И что с ним?

— Со здоровьем? У меня давление. Хочешь, справкупринесу?

— Ведешь себя, как ребенок, ей-богу. Помни: у негополно врагов, — кивнула она в сторону заветной двери, — и у тебятоже.

— Надо же, вроде сижу тихо, никому не мешаю. Можно сним поговорить?

— Сегодня у него тяжелый день.

— Везет, у меня все дни тяжелые.

— Я спрошу, вдруг выкроит пять минут. Что-нибудьсрочное?

— Не очень, но лучше не затягивать.

— Почему его так заинтересовало это убийство? —спросила она. Я уже говорила, Ритка страшно любопытна.

— Понятия не имею. Ты же знаешь, я девочка напобегушках.

В ответ на это заявление она лишь презрительно фыркнула, нос вопросами отстала, приготовила мне кофе, а сама пошла к Деду.

— Через полчаса он тебя примет, — вернувшись,сообщила она, понизив голос.

— Что бы я без тебя делала, — подхалимскиулыбнулась я.

— Вот уж не знаю. Пора ему повысить мне жалованье.

— Что так? — насторожилась я. Зарплата Риткисоответствовала ее преданности Деду, а если учесть, что преданность ее былапрактически безгранична… В общем, грех жаловаться.

— Последнее время все точно с ума посходили.

— Так всегда перед выборами, — утешила ее я.

— Что-то затевается, я же чувствую. И Дед мрачнее тучи.

— Сколько себя помню, здесь постоянно что-тозатевается. Энергичные люди собрались.

— У тебя правда нет новостей? Я говорю о скверных…

— Нет. И секретов от тебя тоже. Кончай дуться ирасскажи что-нибудь оптимистичное.

— Я костюм купила. Тот, со стразами, помнишь, мы вунивермаге видели?

— Вот это хорошая новость, — кивнула я. —Жить сразу стало легче. Пожалуй, я тоже что-нибудь куплю.

— Костюм, — подсказала Ритка. — Знаешь, чтоДед не терпит баб в джинсах, и вечно в них таскаешься, словно нарочно.

— Больше не буду.

Тут и Дед объявился по громкой связи.

— Рита, пусть Ольга зайдет.

— Если испортишь ему настроение, я тебя убью, —зашипела она. — После того самого дурацкого приема у меня день за три, каку подводника. Впору на пенсию выходить.

— Дед не отпустит, — посочувствовала я инаправилась к двери.