большинство корешей, было неблизко – дольше часа, ежели пешком.

Пару минут назад внутрь ломбарда нырнули трое: Сеня Вланский, Козырь и сам Бутовский. Двое, по задумке, приставили перья к горлу работников ломбарда. Борька же, лаконично объяснив условия сохранности их шкурного покрова, принялся скоренько обчищать закрома. На все про все отводилось две-три минуты.

Первым из ломбарда спокойно вышел Козырь, за ним вылетел, едва не столкнувшись с пожилой женщиной, Вланский. Борька появился последним.

– Рвем, – процедил он.

Яша подал сигнал стоявшим на шухере корешам и последовал за уверенно шагавшим по улице Борькой. В руке у главаря покачивался небольшой фибровый чемоданчик.

«Явно не пустой!» – довольно подметил Яша.

* * *

Покончив с работой по дому, Дарья сидела на скамье у бани и наслаждалась тихим вечером. Папаша с утра уходил к дальним соседям поправлять штакетник; вернулся после полудня еле-еле на ногах. Так и спал с той поры на своем продавленном диване.

– Лужу, пая-яю! Скобяные изделия, посуду починя-яю! – доносился хриплый мужской голос из проулка. Вся посуда у Дарьи была в порядке, ничего починять не требовалось.

Эти два часа перед ночным сном были для нее самыми желанными. Любила она посидеть у бани под ветвями сирени, насладиться покоем, вспомнить маму и сестру. Летом в дневные часы случалось очень жарко – пока стираешь или гладишь белье раскаленным чугунным утюгом, семь потов сойдет. А вечерком на лавочке под прохладной сенью зеленых кустов – совсем иное дело! В саду тихо шелестит листва, поют птицы, и так на душе становится хорошо, уютно!

– Лужу, пая-яю! Посуду починя-яю!.. – удалялся хриплый голос.

Или, скажем, кошка пропала. Неделю нет – как сквозь землю провалилась. Уже смирилась с ее пропажей, но присела у бани, замечталась о другой жизни, а она вдруг раз – и вылезла из-под куста смородины. В спутанной шерсти репьи и колючки, лапу прокусила собака, грязная, в блохах, но – довольная! Запрыгивает на колени и мурлычет. Спешить некуда: вся работа по хозяйству переделана, впереди целая ночь отдыха и покоя. А тут еще любящий живой и теплый комочек. Разве это не счастье?..

– Лужу, пая-яю!.. – окончательно потонул в шорохе листвы голос мастера.

Наступил вечер буднего дня. До субботнего появления Борькиной компании прорва времени – двое суток. Тем не менее в бане Дарья успела навести порядок: очистила от березовой листвы парилку, всюду отдраила полы, перемыла посуду, натаскала в кадку из колодца свежей воды, разобралась с простынями и полотенцами. Печь сегодня протопила, но не для пара: понадобились красные угли для чугунного утюга. Вода в котле над печью, небось, тоже нагрелась, вот и подумала Дашка искупаться перед сном – смыть с себя накопившийся за день трудовой пот.

Вдруг позади бани, на соседнем участке, хрустнула ветка.

Девушка вздрогнула, замерла, прислушалась…

Звуки острожной поступи показались знакомыми. Так обычно по субботам приходят Борькины дружки. Им почему-то через соседний участок добираться до бани удобнее.

Заволновалась, встала, оправила старое полинялое платье.

Скрипнув, отворилась калитка – на тропинке появился Борис с небольшим чемоданчиком в правой руке. За ним шли его товарищи.

– Привет, Дашка. – Борька остановился перед девушкой. – В доме никого?

– Никого, – энергично замотала она головой.

– А что папаша?

– Спит пьяный.

– Годится. Что с банькой?

– Чуток протоплена, но не для пара. Не ждала я вас сегодня, – развела Дашка руками.

– Не беда. Протопи и приготовь закуску. Водка найдется?

– Полно.

– Вот и славно, – подобрел главарь. – Есть у нас большое желание отметить сегодняшний фарт…

* * *

На починке штакетника Семен Лоскутов заработал немного, однако ж на бутылку вина хватило. Употребив, он завалился спать и проснулся, когда Астрадамский тупик уже растворился в ночной мгле. Во рту пересохло, руки потряхивало, затылок ныл, будто по нему приложились доской. Организм настойчиво требовал добавки.

Кряхтя и матюгаясь, Семен поднялся, зачерпнул из деревянной кадки кружку воды, жадно напился. Лишь после этого зажег спичку и оглядел пространство.

Дашки в доме не было.

– Суббота, што ль?.. – задумался папаша. И, отмахнувшись, словно отгоняя наваждение, уверенно выдал: – Да нет! Какая суббота – с утра среду праздновал!..

Выпив еще воды, вышел на крыльцо, энергично почесал «хозяйство» в необъятных трусах. На безоблачном небе сияла золотая луна, но света от нее было мало – Семен едва не навернулся с последней шаткой ступеньки.

Удержавшись за перила, он вдруг заметил желтый огонек, мелькнувший сквозь листву садовых деревьев. Это горела лампа над входом в новую баню.

– Или все-таки суббота?.. – совсем растерялся мужик.

Но внезапно преобразился, сообразив, что разжиться винцом или водочкой в столь поздний час он сможет только там, в отстроенной бандитами бане. Справляя в уборной нужду, Семен взвешивал все за и против рискованной затеи. Выпить страсть как хотелось, но при воспоминании о сломанных ребрах становилось тоскливо и страшно.

– Была не была! – решил он, направляясь в заповедный угол участка.

Возле бани и в самом деревянном строении было тихо. Крыльцо освещала электрическая лампочка, дверь оказалась незапертой.

Главной радостью стала обнаруженная под лавкой бутылка недопитой водки. Семен аж затрясся, понюхав горлышко и удостоверившись, что внутри то, что надо.

Сделав несколько объемных глотков, он ощутил себя таким счастливым, что даже крякнул от удовольствия. И сам испугался громкого звука.

Пронесло: никто не услышал.

Потоптавшись с минуту у двери, Лоскутов все же решился заглянуть в банные сенцы. Любопытство подначивало, ведь номинальному хозяину участка так ни разу и не дозволили полюбоваться нутром свежего строения. А ему так хотелось!

На ногах весьма кстати оказались мягкие обрезанные валенки. Шаги в них завсегда выходили беззвучными, точно идешь босиком по сухому песчаному бережку.

После выпитого организм блаженно расслабился, пальцы перестали трястись, зрение сфокусировалось. Семен аккуратно взялся за дверную ручку, потянул на себя. Тяжелая дверь послушно отворилась.

В сенцах было сумрачно. Слева находилась дверь в небольшое помещение – то ли в кладовую, то ли в нужник. Прямо перед собой Семен заметил дверь из свежей древесины. Она была чуть приоткрыта, пропуская в сенцы тонкую полоску света. Лоскутов тихонько шагнул вперед, заглянул в щелку и… обомлел.

Взору открылась просторная, отделанная дорогой струганой доской комната. У правой глухой стены стояли двустворчатый шкаф и новенький диван. По левую сторону он заметил проход в моечную и чугунную печную топку с поддувалом. Центр комнаты занимал большой стол, за которым возвышался красивый буфет с резными вставками и богатой посудой на полках. Рядом с буфетом таинственно поблескивал раскрытыми дверками огромный металлический сейф. Окон не было.

В комнате находились Борька и Дашка. Молодой бандит был прилично пьян