class="p1">— Конечно, хочу, — соглашаюсь я.

Кто ж не хочет…

— Ну давай тогда, через пассажирскую дверь. Заходи.

Пассажирская дверь только одна в передней части салона. Я поднимаюсь по ступенькам. Ну, а что, отлично. Не новьё, конечно, но нам сгодится. Для нас и это праздник.

— Ну как? — с гордостью спрашивает Скачков, будто сделал автобус своими руками.

— Шик, — поддерживаю я его радость. — Просто блеск.

— То-то же, вы у меня не только бойцами станете, но и автослесарями ещё.

— Прекрасная идея, — соглашаюсь я. — Поехали в таком случае в Берёзовский.

— Чего? Зачем это?

Я рассказываю зачем, и тренер меня поддерживает.

— Только давай завтра, — говорит он. — Во-первых, по бумагам автобус за Дворцом числится. Чтобы ехать куда-то, надо путёвку выписывать. Это не проблема, как мне сказали, чистая формальность, но её нужно соблюсти. А, во-вторых, его ещё не дооформили. Сейчас ещё надо пару подписей собрать и только тогда можно будет ездить. А вечером, сам понимаешь, директрисы в детдоме уж не будет, наверное. Поэтому лучше завтра прямо по утряни и рванём.

— Ну, давайте, по утряни, — соглашаюсь я. — Вообще, ещё обед только, мы бы успели. А у вас форма где, кстати? Дома?

— Дома, да, но я же здесь рядом живу. Думаешь, лучше в форме ехать?

— Ну, конечно, Виталий Тимурович. Однозначно, только в форме. При всех регалиях.

Выйдя из Дворца пионеров, решаю сбегать в «Солнечный», в бар к Альберту. Знаю, у него есть «Сибирская» водка, а в казино мы её не держим. Крепость у неё сорок пять градусов и очистку проходит активированным углём. А ещё у неё завинчивающаяся пробка и красивая тройка на этикетке, сани, зима.

Новый охранник не желает меня пускать, и я практически силой заставляю его идти за Альбертом.

— Здравствуйте, Альберт Эдуардович. Сто лет вас не видел. Как поживаете? Горилла у вас совершенно необученная, кстати.

Альберт встречает меня со скучной миной на лице.

— Здравствуй, Егор. Какими судьбами?

Я осматриваюсь. После ремонта я здесь и не был, кажется. Особо ничего не поменялось, но стало почище, да.

— Хочу у вас «Сибирской» разжиться. Продадите бутылочки три?

Он покачивая головой отправляется в закрома и через некоторое время выносит две бутылки.

— Могу только две. За тридцать отдам обе.

Вот алчный жук. Ладно, не буду же я из-за двух бутылок весь город на уши ставить. В магазине она появляется крайне редко, практически никогда. Хрен с ним, не обеднею. Выкладываю три чирика.

— Премного благодарен, — киваю я. — Как бизнес? С такими наценками, наверное, уже миллионером стали?

Он делает кислое лицо и поджимает губы. Понятно.

— Нет у вас сумки какой или бумаги хотя бы? — спрашиваю я.

— Сумку могу дать, — хмурится он. — Но только занеси потом. С возвратом, да?

— Конечно с возвратом, спасибо.

Он протягивает мне болоньевый самошитый шоппер, и я осторожно ставлю туда бутылки.

— Ну что же, благодарю вас, — киваю я. — Выручили.

Водка мне нужна для Рыбкина. Он её очень уважает, относится, как настоящему деликатесу. В продаже её днём с огнём, да и станет он выбрасывать лишних несколько рублей. Обычно он берёт только «Русскую», самую жёсткую и брутальную из всего, что есть. А я хочу его побаловать. В знак благодарности, так сказать.

Взяв водку, иду домой. На физиотерапию решаю сегодня не ходить — подустал уже. Лучше сейчас заскочу к Геннадию, а потом уже к себе. Позвоню на работу, поговорю с директором, да в комитет брякну, узнаю, как они там без меня справляются. Пора уже втягиваться, там ведь тоже нужно дела делать…

Подхожу к подъезду дяди Гены, размышляя о своих планах. На улице жарко и подъездная дверь распахнута настежь. Вхожу внутрь и начинаю подниматься. Наверху кто-то говорит. Ну, мало ли…

— Ну, я тебя, по-моему сразу предупреждала, — говорит женский голос и я узнаю Наташку.

Останавливаюсь.

— Натали, — отвечает ей парень, Денис, наверное. — Нет, ну а зачем я вообще тогда пёрся сюда? Ты сама подумай, какого хрена? Мне больше делать было нечего что ли? Чё ты, как…

— Как кто? — с вызовом спрашивает Рыбкина. — Как кто? Нет, ты скажи, скажи!

— Как целка! — бросает он после короткой паузы.

— Что⁈ — возмущённо выдыхает она.

— Не, ну а чё, не так что ли? — продолжает он уже совсем неуверенно и даже будто испуганно. — Строишь из себя, я не знаю… Подумаешь, тоже мне. Чё? Можно подумать, я тебя не…

— Да пошёл ты! — обрывает она его. — Пошёл вон, я тебе сказала!

— Ну чё ты, чё я такого сказал-то? Пошёл вон сразу. Я же тебе объясняю… Ну, блин, ну ладно… Ну, Наташ, Натали… Ну хорош, ну чё ты дуешься сразу?

Высокие, высокие отношения… Мне делается противно, от того что случайно услышал этот… разговор. Блин, будто подсмотрел, как кто-то в носу ковыряется. Ну зачем они здесь-то… Тьфу… Вроде парень не агрессивный, а она девушка взрослая и самостоятельная, так что пусть сами свои шуры-муры и амуры разруливают. Они замолкают. Целуются, наверное…

Я потихонечку, чтобы не выдать своё присутствие, спускаюсь по лестнице и выхожу из подъезда. Ладно, водку потом отдам, не пропадёт.

Захожу домой. Навстречу выходит сонный Раджа.

— Дрых бродяга?

Я хлопаю его по холке и прохожу в комнату. Сажусь в кресло рядом с тумбочкой и задумчиво смотрю на телефон. Хороший мальчик Дениска… Тьфу… Качаю головой, как дед старый. Ладно… Цвет должен был ещё вчера позвонить, но не позвонил. Почему?

И, будто отвечая на мой вопрос, телефон начинает звонить. Может, я телепат?

— Алло, — снимаю я трубку.

— Егор, здорово, — раздаётся на том конце провода, только это не Цвет, это Трыня.

Голос у него тревожный и взволнованный.

— Андрюха, привет. У тебя всё нормально?

— Не совсем… — говорит он. — Короче, я тут не могу долго… Мне бы помощь пригодилась… Меня… блин, короче… м… Ну, сегодня ночью… старшие пацаны хотят, значит…

— Терентьев! — раздаётся вдалеке строгий женский голос. — Это что ещё за фокусы! Кто разрешил⁈

— Не могу больше… — шепчет Трыня и бросает трубку.

13. Антон Семенович Макаренко

Я вмиг подскакиваю и начинаю названивать во Дворец пионеров. Ну, туда вообще хрен дозвонишься. Ёлки… так…

Зачем нужны эти телефоны, если дозвониться по ним никогда не возможно. Это, как моя дочь… Не смотри, что у всех мобильники, но дозвониться до неё нельзя в принципе. Звонок постоянно выключен. Она всегда страшно занята и не может говорить. Ну или что-нибудь типа, ой я забыла включить после семинара.

Ладно. Добегаю я до Дворца за десять минут. Пазик стоит у гаража, но Тимурыча не видать. Я поднимаюсь по лестнице, перескакивая через две ступеньки. Все кабинеты закрыты, Скачкова нигде нет. Блин-блин-блин. Ладно, ещё раз попробую позвонить Большаку и если он ещё не приехал, поеду в Берёзовский сам. Буду импровизировать… А, можно ещё раз Гену привлечь, но только в этот раз он может оказаться бесполезным…

Решаю спросить про тренера у нашей соседки из пионерского штаба. Легонько стучу и толкаю дверь. И… вот он, здрасьте, чаи гоняет с очаровательной дамой.

— Простите за беспокойство, — говорю я, — но мне придётся Виталия Тимуровича экстренно конфисковать.

— О, это тот молодой человек, который вас искал часа два назад.

— Ага, — крякает застигнутый врасплох Скачков. — Что случилось-то?

— Команда «три зелёных свистка», — киваю я, указываю на выход. — Дело срочное, Виталий Тимурович. Буквально вопрос жизни и смерти. Я прошу прощения, но давайте прям мухой, пожалуйста.

Он нехотя поднимается и идёт к двери.

— Извините, — говорит он хозяйке чаепития. — Сейчас всё улажу и вернусь.

— Вряд ли, — качаю я головой. — Сегодня точно нет.

— Чего случилось-то? — спрашивает он, когда мы выходим.

— Тренировка отменяется, — констатирую я. — У нас ЧП. У Трыни проблемы.

— У Андрюхи что ли? Что там за проблемы ещё?

Я рассказываю о его звонке.

— Японский городовой, — чешет в затылке Скачков. — Твою же мать! Так что делать-то?

— Поехали скорее, по дороге расскажу, что делать. Надо только заехать переодеться.

— Тебе?

— Да нет же, вам надо в форму переодеться!

— А тренировка как? — хмурится он. — Пацаны придут, а меня нет. Может, их тоже надо с собой прихватить?

— Не надо и некогда, и незачем. Мы же не махаться едем. Короче, побежали скорей, нам туда ещё шпарить вон сколько. Идите путёвку подписывайте.

Он уходит и возвращается минут через десять.

— Готово? — спрашиваю