основание косы, заставляя задрать голову вверх и смотреть ему в глаза. Все, что я смогла, это упереться ладонями ему в грудь, не позволяя приблизиться еще сильнее. — Так я тебе помогу. Ты и Нар — единственные, кому я никогда не лгал. Только вы знаете меня настоящего, обе стороны медали — и верного друга, и того самого демона, которым до сих пор пугают детей. А еще я тебя люблю. Всегда любил, только, борясь с пробудившейся жаждой, загнал любовь вместе с остальными чувствами так глубоко, что едва не потерял все, и понял это слишком поздно, когда ты пришла к нам с сияющим поддельным бриллиантом кольцом и заявила, что выходишь замуж. Я до сих пор не понимаю, как сумел сдержаться и не убить того идиота, когда осознал, что могу больше тебя не увидеть. Наверное, меня остановило только то, что ты казалась очень счастливой, и я не посмел лишить тебя этого счастья. Если бы я тогда хоть заподозрил, что небезразличен тебе, то никуда бы ты не уехала, слышишь? Ты не хуже меня скрывала свои чувства, у меня даже мысли о них не возникло. Но теперь я знаю правду, — Том склонился надо мной совсем низко, и теперь почти шептал. — И больше я тебя не отпущу. А еще твоя минута вышла, — и он впился в мои губы властным жестким поцелуем, словно утверждая свои права на меня. Я невольно потянулась навстречу. Том подхватил меня за талию, помог встать, и ни на секунду не отрываясь, шагнул, прижимая к стене всем своим телом. Одна его рука так и продолжала держать меня за волосы, а вторая принялась расстегивать пуговички на платье. Это-то меня и отрезвило. Уперевшись в грудь палача, я из всех сил его оттолкнула и сразу же влепила звонкую пощечину. Голова Тома мотнулась в сторону, а я почувствовала, как немеет ладонь.

— За что?! — я встретилась взглядом с полными непонимания, все еще затуманенными страстью глазами своего личного кошмара.

— Ты меня отравил! — и я это обязательно однажды припомню, отомщу от всей широты ведьминой души!

— Могла бы и спасибо сказать! — с обидой в голосе огрызнулся Томас, выдохнул и, прикрыв глаза, тихо, как-то беззащитно попросил: — Повтори еще раз.

— Что повторить? — совершенно искренне не поняла я. Том вновь шагнул ближе и в этот раз аккуратно обнял меня за талию, притягивая к себе.

— Скажи, что любишь меня, Катари. Я хочу это услышать от тебя без всяких зелий и уловок. Потому что я люблю тебя, любил и буду любить, греза моя.

Под действием четвертого зелья невозможно солгать. Я ни за что не поверила бы Тому, особенно после того, что он вытворил, но я не могла не верить собственной разработке, действие которой в полной мере ощутила на себе. Любит…

— Я тоже тебя люблю, — прошептала я, и, закрыв глаза, растворилась в очередном, на этот раз полном нежности поцелуе. И молилась всем демонам Тени о том, чтобы мне не пришлось пожалеть об этом признании.

Глава 10

Спроси меня кто, как я дошла до Управления и что видела по дороге — не смогла бы ответить даже под действием всех своих зелий сразу. Мысли путались и то и дело возвращались к признанию Тома, заставляя плавиться от счастья, а затем сжимать кулаки от ярости за потрепанные нервы. Ни о каком расследовании и старых делах я думать уже не могла, поэтому Том отправил меня приходить в себя в Управление, а сам занялся проверкой выписанных им людей. Совместную работу мы решили продолжить завтра.

Ну как, решили… Я снова скрипнула зубами. Том решил, а я согласилась. Точнее, не возразила. Если совсем точно, я вообще не в состоянии была ничего сказать, потому что стоило мне приоткрыть рот, как его закрывали поцелуем. Картина «дознаватель и деморализованная жертва» сопровождалась активным распусканием рук с его стороны и недостоверными попытками вернуть разговор в рабочее русло с моей. Потом Томас заявил, что я его отвлекаю, выставил меня из Дознания и велел вернуться завтра к обеду, чтобы продолжить начатое — работу, то есть, а не то, о чем я сначала подумала. В итоге в свой кабинет я вползла, нервно хихикая то ли от радости, то ли от пережитого стресса.

Упав в свое кресло, я скинула туфли, бросила шляпку на стол и закрыла глаза. Надо успокоиться, пока никто меня в таком состоянии не увидел… Я потянулась к ящику стола за настойкой. Несколько капель в чай не помешают. Томас, конечно, нормальным чаем меня напоил, но мне явно нужно еще, с валерьяной, пустырником, лавандой и, наверное, коньяком. Снова хмыкнув, я проверила заварочник — отлично, горячий и почти полный, Ронька только поставила.

Вампирша зашла в кабинет в тот самый момент, когда я слегка трясущимися руками отмеряла свои десять капель над чашкой, оценила неадекватный взгляд, бледное лицо, лихорадочный румянец, и ахнула:

— Тебя что, пытали там?!

Я истерически хихикнула и помотала головой. Не пытали, конечно, так, слегка допросили. Сдерживать пробивающийся наружу смех стало сложнее, и я щедро плеснула настойки в чай, перестав считать капли.

— Лучше скажи, у нас новое дело? — выдохнула я, выпив залпом свою чашку и подливая еще. Когда я пришла, голос Ровены доносился из морга.

— Ерунда, считай, уже раскрыли, — махнула рукой вампирша и налила чай себе тоже. — Из убойного привезли. У них двое сговорившихся подозреваемых, которые валят друг на друга, но убил-то кто-то один! Вот и попросили поднять покойного и спросить — кого все-таки в убийстве, а кого в соучастии обвинять.

— И как? Подняла? — других некромантов, кроме Ровены, в Управлении не было — редкий дар, да и вампирша одна справлялась и с преступлениями нашего отдела, и с периодически подкидываемыми задачками из убойного.

— Приятно поработала — наконец-то самый обычный труп с самым обычным ножевым. Лежит, как труп, выглядит, как труп и, главное, на ритуал призыва реагирует, как порядочный труп! — вампирша довольно потянулась. — Знала бы ты, как бесят «туманники», с которыми руками работать приходится!

Я понимающе кивнула. Да, с погибшими в туман мне и самой нелегко приходилось, так что чувства подруги я разделяла. Настойка наконец-то начала свое действие, по телу разливалось приятное тепло, руки перестали дрожать, и я даже начала думать, что все случившееся скорее хорошо, чем плохо. Характер Томаса и его непредсказуемость для меня не сюрприз — сколько лет бок о бок работали. Просто теперь мы будем еще ближе, чем раньше…

— Ты