с половиной, — наконец бросил Ян.

— Чего?

— Наш «путешественник» провел у тебя в квартире три с половиной часа.

— Поразительная точность, — воскликнула, повышая голос и вступая в игру, я. — Ты следил?

— Да, — легко согласился Ян и подался вперед, словно хотел рассмотреть меня и мою подлость получше.

Во всех ужасающих подробностях.

— Ты в курсе, что такими вещами обычно не делятся?

Ян, захваченный собственной яростью — или ревностью? — будто не услышал. Даже съязвить нужным не посчитал.

— Что он делал там столько времени? — бесцеремонно спросил он, не сводя с меня напряженного взгляда.

Я почувствовала его гнев, вытеснивший из головы все, включая страх и здравый смысл.

— По большей части — спал.

Я могла бы выдумать историю покрасивее, но не хотела строить примирение на лжи. Последнее мое вранье и без того сильно все запутало и осложнило наши отношения. Выжгло то немногое, что мы построили из общей проблемы и старых обид.

— И ты так просто об этом говоришь? Почему тогда с ночевкой остаться ему не предложила?

— Не посчитала уместным после того, как заперла его в шкафу.

Предвосхищая новые вопросы, я поделилась всем, что произошло вечером. В подробностях, изрядно Владимирова рассмешивших.

— В твоем стиле. Звучит как совершенно глупая и неправдоподобная история, — протянул Ян, когда я замолчала. — Значит, правда.

Я хмыкнула. Владимиров поверил быстрее, чем можно было предположить, и это невыразимо радовало. И даже капельку льстило.

Неужели он начал мне доверять?

— Теперь твоя очередь.

И Ян рассказал.

Наслушавшись гадостей прошлым утром, Ян, несмотря на то, что сам попросил немного времени, хотел броситься следом и, высказав накипевшее о подобных переменах настроения, парочкой язвительных комментариев — и поцелуев, если разумные аргументы не помогут — привести меня в чувство. Заставить назвать причину, даже если она ему не понравится.

Но догонять не стал. Понял, что слишком зол — до крика и побелевших от гнева губ — чтобы вести переговоры с разъяренной девушкой, самоубийственно уверенной в собственной правоте.

Вместо того Ян притормозил у ближайшего проулка — покурить и успокоиться. Надеялся обрести немного тишины и восстановить внутренний дзен — трещащий по швам всякий раз, когда на горизонте появлялась я со своим острым языком — но нашел только Ксюшу.

Улизнуть, чтобы одногруппница не заметила и первой не завела разговор, у Яна не вышло. И, осознав, что ему все равно не уйти невредимым, он решил работать на опережение. Улыбнулся и предложил сигарету, которая Ксюша с благодарностью приняла.

— Сессия только началась, а я уже вся на нервах, — с жаром заговорила она. — Не сдам на отлично — отец голову оторвет, и никаких тебе карманных денег и Мальдив.

— Угу, — неопределенно протянул Ян, слушая ее вполуха.

— Да и шут с ними, с Мальдивами. Сто раз там была. Но с сестрой тоже облом, в дом-то она больше ни ногой… Там встретиться и хотели.

Иногда Яну казалось, что кроме него ее никто и не слушал.

Он мог понять, почему, но все же… Жаль, наверное, когда так.

— М-м-м.

Она хотела сказать еще кто-то, но оборвала себя на полуслове. Ян и не понял, что произошло: Ксюша вдруг с криком толкнула его в сторону, а потом, чертыхнувшись, отскочила сама.

За секунду до того, как перед ними рухнул кусок бетона, сорвавшийся с крыши. Прямо на место, где раньше стоял Ян.

— Вы совсем ошалели? — заорал он, отряхиваясь от пыли и стараясь разглядеть кого-то наверху. — Так ведь и убить можно!

И, хоть дом был затянут пестрым фальшфасадом, никаких рабочих-реставраторов, способных натворить подобное, на крыше Ян не рассмотрел. Зато будто бы заметил какую-то тень.

Нет, точно видел.

Смутный силуэт, скользнувший в сторону раньше, чем он успел понять, что именно видел. Хотя с земли все равно бы не разглядел: даже мужчина то был или женщина разобрать не смог.

— Еще бы немного и… М-да, — ужаснулась Ксюша.

Ян так опешил от случившегося, что даже ее не поблагодарил. На автомате дошел до университета, сдал экзамен, спустился в столовую выпить кофе и взбодриться, и услышал наш разговор с Черновым.

А потом, навернув по району пару кругов и окончательно запутав хаотичные и мрачные мысли, пригласил Ксюшу в кафе, чтобы поблагодарить за спасение и насолить мне.

— Как ребенок, — сухо прокомментировала я, когда он закончил. — Тебе что, пять?

— В этом мы похожи, — Ян метнул на меня насмешливый и добрый взгляд.

Я, подумав, кивнула. Мы оба вели себя ужасно. И глупо. А ведь могли поговорить и выяснить все еще накануне.

Впрочем, тогда бы я не узнала правду о Чернове — или не убедилась в своих подозрениях сразу и наверняка — что в конечном итоге ударило бы по нам больнее.

— История с кирпичом какая-то странная. Не верю, что кто-то настолько захотел тебя убить, — продолжила я. — Случайность или неудачное стечение обстоятельств.

— Захотел убить настолько? — с жаром уточнил Ян.

Прозвучало обидно.

— Я к тому, что у всех есть враги, — пожала плечами я. — Ставлю на случайность, но если похожее повторится вновь…

Ян взглянул на меня с укором, и я густо покраснела.

Плохой план.

Опасный.

— Предлагаешь оставить меня приманкой и посмотреть, какой хищник придет полакомиться? — спросил он с улыбкой.

— Подобное не должно повториться, но лучше обходи тот переулок стороной. На всякий случай.

Его глаза смеялись.

— Действительно за меня переживаешь? А это приятно.

Я поморщилась и ответила, стараясь смотреть куда угодно, только не на него:

— Ты нужен, чтобы развязать петлю. Не бросишь же тебя здесь.

— Плохой ответ, — Ян потянулся вперед, словно собираясь взять меня за руку. Однако не решился на большее. — Что ты хочешь? Если по-честному?

— Ничего, — быстро ответила я.

— Совсем?

Я вспомнила, как он касался моих губ, как жадно и открыто прижимал к себе, как сильно нам обоим не хотелось останавливаться… И поняла, что больше не могу молчать. Вспоминать обо всем, зная о собственном обмане, было отвратительно, неправильно и просто гадко.

Ян с его верностью, нежностью и желанием помочь, которых я не заслужила, но получила сполна и без условий, стоил большего, чем манипуляции и фальшь.

Много больше.

— Я не рассказала тебе всего. Путешественник во времени не единственный вариант выхода из петли, а скорее альтернативный. Ведьма призналась, что мы можем закончить все, исполнив загаданное желание. Если ты влюбишься.

Ян потеребил небольшую серебряную серьгу в собственном ухе, но в остальном остался абсолютно спокойным. Впрочем, к самой неприятной — и разбивающей сердца — части рассказа я пока не перешла.

— Я решила, что справлюсь с этим сама. Влюблю тебя