обижало.

Мне хотелось, чтобы он, побесившись после сцены, что мы устроили, удалил ксюшкин номер, выбросил сегодняшний день из головы и пришел мириться первым.

Но Ян был слишком гордым.

И я тоже.

— Как же ты бесишь, — выдавила я, разглядывая его аватарку в мессенджере и не имея возможности сказать все лично.

— Уже? — картинно удивился Иван. — Признаться, вышло быстрее, чем я ожидал.

Теперь точно шутка. Надо же, а он умеет!

Я не слышала его шагов и едва не подпрыгнула от неожиданности, когда Чернов оказался совсем рядом, а потом — снова, заметив мурчащего и довольного Кощея у него на руках.

— А вот теперь мне реально страшно, — я жестом указала на кота. — Ты ведь тетино барахло не брал, чтобы Кощея заколдовать?

Иван поджал губы, будто сдерживая улыбку, и небрежно почесал Кощея за ухом.

— Я научу вас, как околдовать разум и обмануть чувства. Я расскажу вам, как разлить по бутылкам известность, как заварить славу и даже как закупорить смерть, — таинственным шепотом заговорил он, почти точно процитировав мой любимый фильм. — Ну, или приучу вашего кота, хоть это и сложнее.

— М-да уж, — все еще переваривая увиденное, я сделала большой глоток чая из черновской кружки и только после поняла, что не так, — чудеса.

— Коты просто чувствуют хороших людей и тянутся к ним.

Желая проверить, я осторожно потянула к Кощею руку. Тот отчаянно зашипел и попытался цапнуть меня лапой с когтями-лезвиями, как делал всегда.

— Хм, — обиделась я сразу на обоих. — Ты в своей теории уверен?

— Может, кошачий компас барахлит.

Мы вернулись в комнату и, Чернов наконец опустил кота на пол. Оскорбленный и не получивший достаточно внимания Кощей, вильнув на прощание хвостом, двинулся прочь, напоследок мазнув по мне злым и почти человеческим взглядом.

— Пиши, — велела я, вручив Ивану бумагу и карандаш.

— Но что? — опешил он.

— Завещание. Или расписку. Конспекты получил такого-то числа, обязуюсь вернуть… Число, подпись, дата. Печать, если есть.

Гамма эмоций, отразившаяся на его лице, определенно стоила того, чтобы это сказать.

— А печать должна быть? — испугался Чернов.

— Вообще-то нет. Расслабься, шучу.

Иван поднял на меня глаза, и я вновь отметила, насколько они красивые. И холодные.

— Номер телефона напиши. Хочу быть уверенной, что получу тетради назад.

Если честно, сохранность конспектов, далеко не таких полезных, какими я пыталась их представить, интересовала меня чуть меньше, чем никак. Номер — дело другое: вещь в хозяйстве полезная, особенно если его обладатель мечтает улизнуть. Или мечтал.

Теперь я уже не была так уж уверена.

— Вот, — нацарапав номер, Иван покорно протянул его мне.

Качнув головой, я свернула листок пополам и убрала в карман.

— Ну, теперь я хочу признаться, — сказала я серьезно, прежде чем перейти к самым важным вопросам. — Прости, но конспекты просто предлог.

Я не была готова к разговору о временной петле и подделанных оценках, но раз обстоятельства сложились так, упускать возможность, что сама пришла в руки, казалось расточительным и глупым.

Да и другого случая могло просто не быть.

— Ты позвала меня не только для того, чтобы помочь? — уточнил Иван.

— Альтруизм и филантропия — не самые развитые мои черты.

— А я-то думал…

— Люблю удивлять.

Так и не улыбнувшись, Чернов посмотрел на меня внимательно и слишком уж серьезно, пропустив шутливый тон мимо ушей:

— Парень, что следил за нами и пытался взглядом прожечь во мне дыру — твой бывший?

Я на секунду задумалась, а потом, поморщившись, помотала головой: едва ли происходящее между мной и Яном, можно было назвать отношениями.

— Интересно, а он вообще знает, что вы расстались? — склонив голову на бок спросил Иван, но тут же поправился: — Хотя не важно. Знаешь, если быть совсем честным — а я правда хочу быть с тобой честным с самого начала — для меня конспекты — тоже предлог.

Сложив руки на груди, я приготовилась слушать. Но Чернов молчал и продолжал рассматривать меня, словно диковинную бабочку.

— Кто ты такой?

Пальцы у меня похолодели, пульс участился, и тело затопила горячая волна страха. А что, если я ошиблась и притащила в квартиру не путешественника во времени, а обыкновенного психопата?

Наступит ли новый день, если…

— Тебе не понравится то, что я сейчас скажу, но, пожалуйста, дослушай до конца, — мягко заговорил Иван, не делая попыток встать с кровати и приблизиться к мне, что немного успокоило.

— Зачем ты заставил Дашу написать ту записку? — спросила я в лоб.

— Ты знала?

Я раздумывала об этом до последнего, но его реакция не оставила сомнений, что предположения верны.

— Тогда мой рассказ будет не таким и долгим, — пожал плечами Чернов.

Внезапно из коридора послышался шум, щелчок замка и радостные сюсюканья тети Светы, наконец встретившейся в любимым котом.

Но она ведь не должна была вернуться так рано!

— Тетя пришла, — в ужасе пробормотала я.

— Нам, наверное, стоит выйти и познакомиться? — Чернов, казалось, был счастлив, что разговор прервался и каяться в новых грехах не пришлось.

— С ума сошел! — я вскочила на ноги и, широко раскинув руки, встала у Ивана на пути. — Живо в шкаф. И ни звука!

— Зачем?

— Хочешь, чтобы меня на мороз выгнали или еще хуже? — спросила я, с силой толкая его в направлении гардероба. — Мне и подруг-то приводить нельзя, ни то что мужчин… Сразу замуж отдаст.

— А это плохо?

Я глухо зарычала. И почему объяснять что-то такому, как он, настолько тяжело?

— Ты ведь не оставишь меня тут навсегда? — уточнил Иван, раздвигая мои платья и кофты, чтобы освободить немного места.

— Если будешь хорошо себя вести. А это значит тихо как мышь.

— Мыши не очень тихие, если ты не знала.

Желая поскорее прервать поток беспечной черновской болтовни, я захлопнула тоскливо скрипнувшую дверцу перед его носом. Потом пригладила волосы ладонями, поправила одежду и, нацепив самое миролюбивое выражение, на какое только была способна, вышла к тете.

Она встретила меня с блаженно мурлыкающим и довольным Кощеем на руках, словно из всех людей на свете кот несправедливо не любил одну меня.

— У тебя гости? — спросила Светлана вместо приветствия.

— Ой, нет. Я ролик на телефоне смотрела.

— Жаль. Друзья — штука крайне полезная, когда тебе восемнадцать.

Все наши разговоры начинались и заканчивались до жути одинаково: тетя учила жизни, давала советы, применить которые на практике могла только она сама, вспомнила отца, а я слушала вполуха, злилась и все равно обещала, что сделаю, попробую и поменяю, даже если предложения мне совсем не нравились.

Но не теперь.

Не будь кое-кого в платяном шкафу я, может,