– Почему вы не можете дать мне разобраться со своими делами? – Я вскочила, загораживая Сирин Ларн своими крыльями. Во мне бушевало неудовлетворённое желание, грозя перерасти в безудержную ярость. – В чём дело?

Элоранарр аж отшатнулся, внимательно вгляделся в моё лицо и как-то странно ответил:

– Ни в чём.

На этот раз дверью он хлопнул.

Слишком много эмоций, нам полезно будет оказаться на расстоянии друг от друга.

Развернувшись к сжавшейся на диванчике Сирин, я протянула ей кружевную сорочку:

– Одевайся и рассказывай, что произошло.

Трясущимися руками забрав бельё, Сирин Ларн, наконец, произнесла более внятно:

– Дядя отдал мою сестру Тейранам. Насильно отдал. Этой ночью. Помогите её спасти, вы же наш сюзерен, вы можете её вернуть, пожалуйста, – выронив сорочку, она молитвенно сложила руки, смотрела на меня с надеждой и плакала.

Тейраны были вассалами Фламиров, но даже сила их сюзеренов не оправдывала их поведения. Если они хотели получить Энтарию Ларн в свою семью, они должны были прежде всего обратиться ко мне, а не являться ночью, как преступники.

А Инхорр Ларн ещё не получил полной власти над родом, но уже так лихо распоряжался жизнью племянницы. Это неповиновение, бунт.

– Халэнн, – Сирин схватила меня за руку. – Вы спасёте Энти? Вы ведь поможете ей?

Её эмоции были такими чистыми и болезненными, что меня на миг парализовало, я просто не могла ответить иначе:

– Помогу. Обязательно помогу.

Хотя связываться с вассалами Фламиров, рода, практически не уступающего по силе Аранским и ждущего их свержения, чтобы захватить власть в империи… было глупо.

Если бы Сирин Ларн просила не за сестру, я бы действовала более осторожно, но такие родственные отношения были моей слабостью. К сожалению, мне не хватило бы силы телепортировать её с собой.

– Одевайся быстрее. У тебя есть где остановиться сейчас? Есть деньги? – спрашивая, я уже сообразила, что ничего такого у неё нет, она впервые в Столице, чудом нашла меня и сообразила, как миновать не пустившую в здание охрану. Будь у Сирин Ларн деньги, она купила бы волшебное письмо и вызвала меня им.

Отрицательно помотав головой, Сирин торопливо уверила:

– Мне не нужна помощь, я со всем разберусь, назад долечу. Скорее спасите Энти, она ведь у них почти целую ночь…

Наши взгляды встретились. Мы подумали об одном и том же. Меня жгло её болью, её страхом.

– Можешь остаться здесь или полететь домой. Я со всем разберусь.

Расстояние от кабинета до телепортационной комнаты я преодолела молниеносно, едва замечая окружающих, не слыша обращённых ко мне слов. Во мне пульсировала моя собственная ярость и страх Сирин Ларн, во мне ещё жили отголоски её эмоций, стремлений, в это мгновение Энтария Ларн была мне так же близка, как если бы была моей собственной сестрой.

В стене я открыла отсек с картами ориентировочных точек. В замке Тейранов, находящемся на границе с землями Ларнов, я никогда не была, поэтому мне требовались ориентиры. Покопавшись, я нашла нужные, рассчитала координаты площадки перед воротами замка и активировала телепортационное заклинание.

Меня окутало белой пеленой, напоминающей туман. Почти сразу она схлынула.

Стены вокруг замка Тейранов и само здание были сделаны из чёрного камня с алыми, сверкающими на солнце прожилками. Острые шпили отливали холодной сталью.

На бескрайних полях вокруг трудились существа.

Расправив крылья, я перемахнула через надвратную башню. Защитные чары прошлись по коже мелкими иголочками, но меня пропустили. Нападения Тейраны явно не ожидали, отгоняя от замка лишь птиц и насекомых.

Я приземлилась на чёрно-алую плитку внутреннего двора. Идущая к конюшне служанка уронила ведро, расплескала воду. Я мгновенно ворвалась в чужое сознание: служанка знала, что этой ночью у хозяев появилась новая игрушка, младшие господа затащили перепуганную драконессу в покои на втором этаже и с тех пор оттуда не выходили.

Меня опять обожгло невыносимой яростью, захотелось выхватить из ножен Жаждущего крови, он дёрнулся на моей талии, я оскалилась. Служанка с визгом бросилась обратно в замок.

Двойные двери наверху парадной лестницы распахнулись, выпуская надменного темноволосого дракона с алыми прядями в гриве. Глава рода Тейранов презрительно смотрел на меня сверху вниз.

– Верни Энтарию Ларн! – прорычала я прежде, чем он успел что-то вякнуть.

Презрение сквозило в его чувствах, уверенность в собственной силе и силе своего сюзерена.

– Не отдам, Ларны изъявили желание стать моим вассальным родом, они теперь мои. Убирайся отсюда. И не вздумай использовать голос: я подам жалобу.

Из замка, застёгивая рубашки, вышли двое его сынков с изрядно исцарапанными лицами. Оба вооружённые мечами, такие же надменные. Они не скрывали своих эмоций, те выплёскивались наружу: похоть, уверенность в своей силе, остатки недавно полученного удовольствия от издевательств над беззащитной драконессой.

– Отец, если Халэнн Сирин не понимает, – осклабился один из братьев, а второй добавил:

– Может, сломаем этому нарушителю наших границ крылья?

Глава рода Тейранов был не настолько безрассуден, чтобы напасть на меня, протеже Элоранарра, но это уже не имело значения. Я вгрызалась в мысли его сыновей, видела обрывки их воспоминаний, каждое накрывало меня, отзывалось в Жаждущем крови уруми вспышками бешеного желания высвободиться из ножен и резать всех. Ярость затмила всё, я даже не поняла, как схватила рукоять и потянула, осознала всё лишь когда три гибких лезвия зазвенели-запели на развороте.

Тейраны успели выхватить мечи, но в ударе три длинных извивающихся живых лезвия прошлись по ним, вспарывая руки, ноги, лица. На ступени хлынула кровь. Жаждущий крови ликовал. И подчинялся мне. Он хотел крови, ещё больше крови и не собирался кусать меня, пока я кормлю его врагами. Поднялся вой и крики. Глава Тейранов резко стал вырастать в алого дракона. Я хлестнула его по глазам, и он, взвыв, закрыв лапой окровавленную морду, рванулся в сторону, подминая сына, переламывая его о край высокого крыльца.

Третьего я дважды успела хлестнуть стальными лезвиями по паху, прежде чем он с диким криком свалился вниз и свернулся, зажимая страшную рану. Конечно, целители восстановят ему всё, но мне безумно хотелось причинить ему эту боль.

Ослеплённый – к сожалению, тоже временно – глава рода с трудом поднялся, наступая на тело сына, хрустя костями его ног, вертел мордой.

Я стала подниматься по скользким от крови ступеням. Радостно звенел в моей руке уруми, всасывал эту кровь, просил ещё, ещё, тянулся к лежащему на земле временно кастрированному, даже взрезал ему спину, насыщаясь.