— Или ведьма является частью какой-нибудь команды. Сама по себе она мало чего стоит, но может здорово помочь в некоторых вопросах.

— Волосы! — Алиса вспомнила о важном. — Подобным занимаются только ведьмы, насколько я знаю. Вам надо было догнать мальчика и отобрать прядь! Даже если бы для этого пришлось подраться с его родителями. Мне нужны мои записи!

Из комнаты ее не выпустили, а принесли все сюда. Марина страницы тетрадей сама переворачивала, чтобы Алиса снова не порезалась бумагой. Но уже было понятно, что дело дрянь. Волосы ведьме могли понадобиться для нескольких ритуалов, в том числе и для создания куклы вуду. Завтра с утра решили возвращаться в тот дом, надеясь, что люди разойдутся по работам-школам. Такие вопросы надо закрывать быстро, но невинных жертв лучше избегать.

Однако уже ночью Марина проснулась от шума. Она вылетела из комнаты Алисы и застала Хайша в дверях. Он отшвырнул Илью к дивану, а тот, сцепив кулаки, двинулся на демона.

— Илья, что ты делаешь? — Марина уже понимала, что дело нечисто.

— Пытаюсь уйти, — ответил он, не оборачиваясь.

Но когда снова рванул на Хайша, тот опять увернулся от кулака и толкнул Илью обратно. Марина подбежала к другу и тоже попыталась удержать:

— Куда, Илья?

— К ней. Мне надо к ней, Марина. Как ты не понимаешь?

Больше он ничего не сказал. Марине с Хайшем пришлось его связать и караулить по очереди. Илья не ругался и даже не пытался освободиться. Только немигающими глазами с тоской смотрел на входную дверь. Вот тебе и слабые медиумы… Чьей-то волей теперь и Илью сделали невменяемым.

Хайш говорил громко, чтобы Илья слышал каждое слово:

— Во-первых, похоже, на обычный приворот. Это не страшно. Он не сделает ничего совсем уж жуткого, чего никогда бы не сделал в обычном состоянии. А мадам, видимо, просто решила поговорить с ним, вот и призвала ночью. Во-вторых, есть и хорошие новости — души у нашего приятеля осталось достаточно много, раз он так остро реагирует.

Этой хорошей новости было слишком мало для того, чтобы обрадоваться. И поспать сегодня вряд ли получится. Марина поднялась на ноги.

— Тогда едем сейчас. Раз ведьма хочет увидеть Илью, значит, отвезем к ней Илью. В таком состоянии он все равно не помощник, а если завтра демоны нападут? Я скажу хранителю, чтобы час-другой продержался. Запечатаем комнату заклинаниями и замками. Хайш, ну что ты так смотришь? Да, это риск. Но враги вычеркивают нас по очереди, не заметил? Мы все равно проигрываем, потому что не атакуем. В крайнем случае убьем эту гадюку и сожжем всех ее кукол, и то радость.

— А как же невинные в доме? — он иронично приподнял бровь.

Марина размышляла секунды две. Ведьма уже держит всю семью под контролем, хотя и не станет их убивать, если они будут так же прилежно подчиняться. Враги каждый день побеждают. Потому что они ограничены только правилами игры, а рассветники — кучей моральных пределов. И если они хотят победить, то иногда надо действовать, как никогда не поступил бы рассветник:

— Едем.

И что-то неправильно. Сердце бьется проще, дышится проще, но Илья никак не может уловить червоточину диссонанса, хотя ему и объяснили про заклятие ведьмы. Но неправильно не оно, а что-то рядом с ним.

Илью тянет к ней, как никуда и ни к кому раньше. Он предпочел бы, чтобы их первая встреча произошла без свидетелей, но друзья вцепились в него клещами. И повторяют, что это просто дурман. Он верит — нет ни единого основания, чтобы не верить. Но они будто бы не чувствуют этой неправильности, этой сводящей с ума тревоги. Этого ощущения, скрежета в груди, как будто кошка изнутри по ребрам скребет. Невыносимая. Неправильная кошка. Илья предпочел бы, чтобы их первая встреча произошла без свидетелей. Тогда ведьма могла быть с ним честна и сказала бы, что в этом неправильного. Илье очень важно это узнать.

Но Хайшу несвойственна тактичность:

— Держи себя в руках, мачо! Твоя возлюбленная может оказаться двухсоткилограммовой свиноматкой!

Марина хоть и смотрит на того с укором, но, вероятно, согласна и не возражает. Илья тоже молчит — им не понять. Просто сарказм, то есть не заслуживает честных ответов. Друзья не заслуживают ответов. Хотя Илья мог бы попытаться объяснить, если бы знал подходящие слова.

Их, по всей видимости, ждут. На первом этаже горит свет, а дверь распахнута, несмотря на холод. Еще одна неправильность: если холодно, то дверь нужно закрывать. Почему она не закрыла дверь? Хайш проходит первым, за ним Марина, а Илья даже не пытается прорваться вперед, потому что ему надо привыкнуть к этой встрече за оставшиеся секунды. Смириться с ней.

За круглым столом сидит она — красивая, как ранняя осень, трепетная, совершенная в своей невинности, очерненная своей злостью, молодая, тоненькая, черноволосая девушка. Теперь у Хайша не осталось поводов для сарказма, но Илье плевать. Он садится напротив, хотя первым порывом было заключить ее в объятия. Сделать неправильное правильным. Но заклинание — не петля, оно в природе человека ничего не меняет. А в природе Ильи было дать ей шанс посмотреть на него так же, как он сейчас смотрит на нее. Увидеть. Красивая. И обычная одновременно. Идеальная, как ангел на детской картинке, и порочная, как подзаборная шлюха. В ней есть и то, и другое, как в любом многомерном создании. Она могла пройти по улице мимо, и Илья не смог бы всего этого разглядеть. Миллионы людей проходят мимо друг друга и не видят важного. Не замечают, что каждый — такое же многомерное создание, в котором есть что-то от ангела и подзаборной шлюхи. Чтобы это разглядеть, надо посмотреть прямо, как Илья сейчас смотрит на нее. Как она смотрит на него. И не улыбается, хотя все отчетливо понимает. У нее нет причин улыбаться, она не победила. Она тоже чувствует какую-то неправильность.

— Здравствуй, — Илья говорит спокойно.

— Здравствуй, — отвечает она, но переводит взгляд черных глаз на остальных.

Марина садится рядом, Хайш остается за ее спиной — он всегда контролирует опасность лучше других. Теперь и Илья это замечает: Хайш всегда за спиной Марины, даже когда это не так. И Марина это чувствует. Сопротивляется этому ощущению, но точно чувствует, что Хайш всегда стоит за ее спиной, даже когда это не так.

— Как нам к тебе обращаться? — Марина сосредоточена, но не выдает злости.

Ведьма кивает, принимая негласный пакт о ненападении. Она звала их сюда для переговоров — она и собирается вести переговоры.

— Зовите меня мама Ло. А ваши имена я знаю.

Ее голос прекрасен. И так же многогранен, как сама она. Она называет себя «мама», что у ведьм является своеобразным титулом. Она может быть главой целой семьи или ковена. Значит, она очень сильна. Это пока единственное, что не требует доказательств. Но Илья это чувствовал до того, как пересек порог дома.

Он не может оторвать от нее взгляда, но ждет, что она скажет что-нибудь еще. Неважно что. Он теперь не дышит, хотя дышать стало намного легче. Кажется, он успел забыть, как просто дышать, и только сегодня вспомнил. Но сейчас он не дышит, ждет.