Сердце беглеца переполняла обида за неполученное сочувствие, за излишнюю строгость. В конце концов, когда его отец, Александр II, через сорок дней после смерти матери женился морганатическим браком на княжне Долгорукой, все они, спрятав подальше свои гордость и возмущение, смирились и признали тот союз. Пиц помнил, как уговаривал его Сергей не кипятиться, как он жалел единокровных сестер и брата. Так почему же сейчас, в такой же ситуации, к нему относятся, как к последнему преступнику?

– Видишь, он уже немного смягчился: «Когда сердце тебе подскажет – напиши, отголосок в моем братском сердце ты всегда найдешь». Я боялась, его гнев будет более продолжительным, – робко успокаивала супруга Ольга.

– Читая их послания, я постоянно задаюсь вопросом, какому мерзавцу и предателю они адресованы? Право, как можно так стыдить и даже презирать меня лишь за то, что я, исполнив долг любого честного человека, женился на женщине, родившей мне ребенка?

– Не отчаивайся! Дай им немного времени успокоиться, – Лёля пыталась сохранить крохи оптимизма. – Посмотри на это с другой стороны, самое страшное уже случилось. Теперь может быть только лучше.

– И Мария туда же! – Павел так был погружен в горькие эмоции, что не слышал, что говорила жена. – «Честь не в этом состоит, мой милый, всем пожертвовать для женщины!» Или вот: «Где твои прежние принципы, где твое чувство долга? А дети, а служба, а присяга?..» Лучше бы она за дочерью следила, а то, не ровен час, Даки выскочит замуж за Кирилла без разрешения Государя! Меня за соринку казнят, а в своем глазу бревна не замечают.

Он с досадой швырнул письмо сестры на стол.

– Отчего никто не желает меня понять? Всем им безразличны мои чувства, моя боль! Я так устал от этого! Ужели им в самом деле лучше было бы, чтобы я врал и притворялся без конца? Так они представляют честь и достоинство?

Ольга, всегда мечтавшая быть в центре внимания, теперь, пожалуй, предпочла бы, чтобы их семью хоть ненадолго оставили в покое. Она переживала, что муж может сорваться. Если бы дело касалось только ее, о, тогда бы она торжествовала! Много лет назад ее первую свадьбу затмили бракосочетания августейших особ. Сергей с Эллой женились в тот же год, что и они с Эриком. Что ж, теперь вся императорская семья без исключения знала о ее венчании и только и делала, что обсуждала его. Ольга наслаждалась. Да, она в очередной раз доказала себе, что может добиться абсолютно всего, чего пожелает. Ей все подвластно.

– Нужно детям написать. Сергей отказался им сообщить, – вдруг вернул замечтавшуюся Ольгу на землю супруг.

II

В конце октября, когда золото осени потускнело, покрывшись пасмурной патиной, молодожены перебрались в Париж.

Ольга окружила Павла самой теплой, можно сказать, материнской заботой. Роль хозяйки дома и заботливой супруги давалась ей легко. Муж в это унылое время получил письма от детей и впал в страшную хандру. Не было ничего, что способно было бы так же в клочья разорвать его сердце, как послания от чад, оставленных в России. Никакие наказания, никакие укоры родственников не могли сравниться со строчками, старательно выведенными детским почерком. Письма полны были неявных слез, страха оказаться забытыми и ненужными и в то же время искренней, абсолютной любви. Вежливое письмо дочери от начала до конца было пронизано скрытой горечью. Ее научили, как правильно ответить, но полностью спрятать эмоции не удалось. Павел понимал, что чувствовала его девочка. Она кричала ему: «А как же мы? Неужели мы недостаточно хороши, что ты предпочел нам какую-то женщину?» Он и сам когда-то был в таком же положении. Только он был гораздо старше. Краткое послание Дмитрия, в котором тот открыто и бесхитростно поведал, как они плакали, когда им зачитали сообщение отца о женитьбе, пронзило сердце Павла. Милый, непосредственный мальчик, еще не научился играть на публику и надевать маску. Поплакав, сын успокоился и стал живо интересоваться, есть ли у мадам Пистолькорс дети, и будут ли они жить с ними, и приедет ли отец на Рождество. Ему еще было невдомек, насколько серьезное наказание ждет отца.

Ольга тоже получила весточки от детей. Больше всех побег матери задел Марианну. В своем письме, щедро сдобренном колкостями, младшая дочь выразила недоумение поступком мамá. Лишь переданные от имени Ольги дорогие подарки смогли смягчить девочку. Послание дочери Оли было хоть и грустным, но спокойным. Саша, к счастью, уже учился в Пажеском корпусе и менее других ощутил на себе отъезд матери, но и он первое время недоумевал.

Ольга с Павлом хлопотали о том, чтобы к ним вывезли хотя бы Бодю. Пока шестилетний мальчик жил с остальными детьми Мамы Лёли в доме ее бывшего супруга, который занимался Володей, будто собственным сыном. В церкви Пистолькорс ставил Бодю с другой стороны алтаря, на одном уровне с Дмитрием, как бы показывая, что малыш ровня своему единокровному брату, чем приводил светское общество в жуткую ажитацию. К счастью, препятствий тому, чтобы Бодя воссоединился с родителями, чинить не стали, и скоро симпатичного шестилетнего мальчика привезли к матери и отцу в Париж.

III

Получив от Сергея приглашение увидеться в Италии, Пиц, посовещавшись с супругой, согласился. Ольга зацепилась за эту затею, тут же увидев в ней хороший знак и возможность не только наладить отношения братьям, но и добиться помощи в некоторых нерешенных вопросах. Кроме того, Сергей хотел взять на себя опеку над детьми Павла, что тоже требовало обсуждения.

Ноябрь в Италии был по-летнему теплым, однако Павла при приближении к Риму била мелкая дрожь, словно он шагнул в петербургский ноябрь без верхней одежды. Вечный город всколыхнул в нем множество воспоминаний, разбередил душу. Столько раз они бывали там с братом, столько оживших вдруг в памяти картин, которые теперь воспринимались как сцены из какой-то другой жизни или, скорее, из растворяющегося на рассвете сна.

Павел издали заметил на перроне возвышающегося надо всеми Сергея. От волнения кровь отхлынула от лица. Приветствие получилось довольно холодным, братья не знали, как себя вести и старались не смотреть друг другу в глаза. Заполняя неловкие паузы вопросами о здоровье и о поездке, Сергей отвез Павла в гостиницу, где их уже ждала Элла.

Глоток красного вина и солнечный полдень помогли Пицу немного расслабиться. Они втроем разместились за столиком на террасе ресторана гостиницы.

– Я не рассчитываю на понимание или снисхождение, прошу лишь не винить во всем мою жену, которую я люблю уже восемь лет… – начал Павел с подготовленной заранее фразы, не