VI

Постепенно Павел стал привыкать к своей новой жизни, необремененной ни службой, ни какими-либо другими общественными обязанностями. Все его мысли и заботы вращались теперь исключительно вокруг новой маленькой семьи и решения бытовых вопросов. Через пару месяцев он даже стал находить в стиле жизни частного лица и в праздном распорядке дня некоторое удовольствие. Свободное время, которого у него образовалась масса, он проводил с женой и сыном.

У них с Ольгой обнаружилась еще одна общая страсть. Оказалось, что оба, как люди неравнодушные к эстетической стороне жизни в целом и красивым старинным вещам в частности, обожают антиквариат и готовы часами напролет торчать на аукционах, распродажах и в мелких лавочках, выбирая предметы с историей для будущего дома.

Так весенним днем в одном из крошечных магазинчиков сверху донизу набитом различными пыльными реликвиями, излишне благоухающими стариной, Ольга вдруг почувствовала себя плохо. Думали, она снова переела устриц. С ней уже такое бывало. Но оказалось, она вновь ждала ребенка. В первую секунду Павел растерялся, ведь жизнь их была еще довольно кочевая, с частыми разъездами. Младенец стал бы дополнительной сложностью. Но потом даже обрадовался. «Значит, Господь благословил наш союз, – решил он: – Сергей и Ники любят малышей. Узнав, что у меня будет ребенок, они смягчатся».

В мае Павел объявил брату, отношения с которым после денежных дрязг потеряли всякую душевность, как тот ни старался сохранить в общении дружеские нотки, что желал бы встретиться с детьми. Если ему нельзя пока приехать в Россию, он просил Сергея привезти их в Европу. Ответ был странным. С возмутительным, как Павлу показалось, условием. Свидание с Марией и Дмитрием разрешалось, если только он будет один, без Ольги. Хоть Пиц заранее настраивался, что не будет нервничать, каким бы ни был вердикт племянника, он не смог сдержаться. Великий Князь бушевал несколько часов кряду. Ольга сунулась было его успокоить, но он не хотел слушать и ее доводы.

Тогда Лёля, не сказав супругу, написала Сергею, предложив ему уговорить Павла принять их условие. Она рассчитывала, что брат мужа оценит ее добрые намерения и, возможно, посмотрит на нее другими глазами. Однако московский генерал-губернатор не удостоил ее ответом, в очередной раз указав на место. Но Ольга не собиралась отчаиваться. В этот раз не удалось – не беда. Она придумает что-то более нетривиальное. Ольга еще не встречала такого человека, который бы, в конце концов, не попал под ее чары.

Сергей просил своего адъютанта, который как раз собирался в Европу, навестить Павла. Брат надеялся, что, когда его посыльный поделится с Пицем всеми деталями, объяснит ситуацию, глядя в глаза, тот опомнится и передумает. Но изгнанник стоял на своем и оскорбительного условия принимать не собирался, пусть даже за это пришлось бы заплатить встречей с детьми. Он, кстати, просил гонца из России передать брату, что супруга его беременна, не без удовольствия представляя лица Сергея и Эллы, когда им сообщат эту новость.

Но Ольга, просчитывая ситуацию на несколько шагов вперед, продолжала увещевать его согласиться на любые условия и встретиться с отпрысками. Ей потребовалось несколько месяцев, чтобы убедить мужа, что она не сочтет это предательством, не обидится, не расстроится, что не случится никакой катастрофы, если в этот раз он увидится с детьми один. В конце концов, Павел внял доводам супруги и на излете августа подтвердил Сергею, что готов встречаться без Ольги.

VII

Мари и Дмитрий прыгали от восторга, узнав, что они все-таки увидятся с отцом. Сергей тут же принялся организовывать поездку.

Павел неожиданно встречал брата с детьми на вокзале в Мюнхене, хоть предполагалось, что они должны были увидеться лишь в доме сестры Марии, в Тегернзее. Такая радостная внезапность всем пошла на пользу, потому что никто не успел настроить себя на определенный лад и надеть маски. Все были счастливы видеть друг друга.

Место для свидания отца с детьми было выбрано сказочное. Вилла Марии Александровны с идеальным видом на озеро и горы радушно приняла гостей. Погода стояла теплая, уютная. Красота и комфорт располагали к спокойствию и дружелюбию.

После завтрака все вместе лазили по горам. Дети не отпускали родителя ни на секунду. На следующий день гуляли по городу. Пиц подарил детям и Сергею тирольские шляпы.

Несмотря на узурпацию Павла детьми, братьям удавалось поговорить наедине. На второй день, прогуливаясь по саду, они имели длительную беседу.

– У меня почти до самого таинства сердце было неспокойно, и я, увы, не имел правильного настроя и не чувствовал себя подготовленным приобщиться Святых Тайн… – делился Сергей впечатлениями об июльской поездке в Саров, которая была приурочена к канонизации Серафима Саровского, особенно почитаемого в их семье. Это был небольшой укор брату за всю нервотрепку, которую тот устроил в первой половине года. – Но как же там было хорошо, покойно! Белая церковь, с запахом пыли и свежей штукатурки, с маленькими лампадками, мягко освещающими образа на стенах, показалась нам всем чрезвычайно уютной. Молилось как никогда! Духовник очень был хорош. И покой, и утешение снизошли, так что я исповедался и причастился.

– Хотел быть я там быть с вами, – сейчас Павел остро ощущал, как ему не хватало всего, что он вынужден был оставить на Родине.

– Тебе бы понравилось, так было трогательно! Мы несли мощи Преподобного Серафима на носилках из малой церкви в собор. А на следующий день, когда ходили с мощами вокруг церквей, при нас исцелилась немая девочка! Можешь себе вообразить! Она страдала эпилепсией и два года ничего не говорила. Когда Ники разрешит тебе приехать, обязательно нужно туда съездить. Невероятный там подъем духа!

– Надо было и детей взять…

– Знал бы ты, как жаль было их оставлять. Думали, детям тяжело будет. Ты не поверишь, когда вернулись, они нам фейерверк устроили, – с улыбкой вспомнил Сергей.

Братья поговорили о духовном воспитании детей. К счастью, в этом их взгляды совпадали.

– Мы с Беби часто молимся вместе. А Дмитрий еще не рассказывал, как мы ездили на маневры? Он совсем стал взрослый, отлично держится в седле и наслаждается этим. Беби с женой и остальными дамами в колясках приезжали, обедали с офицерами в Кораллово. Мария Александровна велела кланяться тебе. Юсуповы тоже.

– Ничего не меняется… – заметил Пиц с некоторой грустью. Он много бы отдал в тот миг, чтобы хоть на секунду оказаться в Ильинском, которое он с трудом выносил до изгнания.

– Только тебя с нами нет, – печально вторил ему Сергей. – Ну а как ты? Счастлив?

– Более чем. Ольга