брусок, который из великой щедрости ему дали скитарии вместо костыля, и поковылял в тот барак, где видел Серу в последний раз.

Старое увечье, решётчатые заборы с колючей проволокой, кибермастифы и автоматические лазерные турели, отслеживающие движения, всё это не позволяло даже помыслить о побеге. Оставалось только понять, что же произошло, и ответы Вилхелм собирался получить у знакомого техноадепта.

Глядя на ряды бараков, Вилхелм решил, что их давно не использовали. Какие-то деревянные постройки уже сгнили и развалились, другие обросли мхом. То тут, то там Вилхелм видел бреши в стенах или крышах, — не дай Бог-Император, начнётся снегопад.

Люди по пути попадались разные: меньшинство — хмурые мужчины и женщины со сталью во взгляде и сжатыми в кулаки ладонями; большинство — рыдающие паникёры, которые вот-вот превратятся в лужи слёз и соплей; погрешность — молящиеся, качающиеся во все стороны, обвиняющие и хулящие невидимых собеседников, одним словом — безумцы.

А скитарии не унимались и продолжали привозить в лагерь всё новых и новых арестантов. Вдоль заборов проезжала одна колонна повозок за другой.

Вилхелм вошёл в барак. Мужчин и женщин, стариков и детей не расселяли. Люди семьями сбивались вокруг маломощных обогревателей.

Вилхелм увидел Серу в самом дальнем углу. Она плакала уже без звука и вообще без слёз. Сидела на полу, подтянув ноги так, что и лица не видно. Тихонько тряслась.

Вилхелм остановился рядом, прислонил "костыль" к многоярусной койке, снял куртку и накинул на плечи Серы.

— Поднимайся, замёрзнешь, — сказал Вилхелм.

От прикосновений Сера вздрогнула. Она отскочила бы, но помешала стена.

— А… т-ты, — у Серы зуб на зуб не попадал.

Лицо Серы опухло: губы из-за удара, всё остальное от слёз.

— А я закалённый, — отозвался Вилхелм и улыбнулся.

То есть обстоятельства ни разу не располагали к улыбкам и приподнятому настроению, но Вилхелм решил, что вряд ли добьётся чего-то, если не поддержит Серу.

Сера скривилась и уже собиралась снова разрыдаться, когда Вилхелм подскочил ближе и обнял её.

— Ну всё, всё, — произнёс он. — Всё самое плохое уже случилось, Сера. Соберись. Ты… — Вилхелм подумал пару мгновений, а потом всё-таки произнёс: — Ты нужна мне.

Сера пошмыгала носом, проглотила ком в горле, восстановила дыхание.

Вилхелм отстранился, едва не потеряв равновесие, и спросил:

— Ты знаешь, что произошло? Почему нас схватили?

Сера утёрла нос рукавом и отозвалась тихо:

— Я-я как-то… со с-старыми друзьями встретилась. Они м-мне рассказали… всякое. Ну… я и сама не-не слепая. Из года в год всё хуже жи-живётся. Я согласилась помогать. Та-тайком выносила лекарства, за-запасные части. По чуть-чуть, так чтобы никто ничего не узнал, — в охране т-тоже сочувствующие были.

Глаза Серы снова заблестели. Она проговорила, в конце сорвавшись на низкий грудной голос:

— А т-теперь все они здесь…

— Не плакать! — приказал Вилхелм.

— Не плакать, — голос Серы, наконец, пришёл в норму.

Сера снова смахнула слёзы, тяжело задышала.

— Интересно, а меня-то за что взяли? — спросил Вилхелм.

В памяти услужливо всплыла встреча с Нере. Вилхелм заскрипел зубами и подумал:

"Ну не стали бы они за такую мелочь бросать меня в концлагерь! Или стали бы…"

Сера же прислонилась спиной к стене, побледнела, а потом рванулась вперёд и обняла Вилхелма:

— Ты, наверное, со мной общался! Прости! Прости, пожалуйста!

— Сера, успокойся. Возьми себя в руки!

— Хорошо! Хорошо! — голос Серы, наконец, пришёл в норму — хотя бы какую-то победу Вилхелм одержал.

Вот только на следующий вопрос Вилхелм так и не смог ответить:

— Что же нам теперь делать?

5

Первая ночь осталась позади, а за ней вторая и третья. Плюс — заключённых кормили хотя бы раз в день. Жирный минус — охрана, повара, водители повозок, все продолжали молчать, и от этого хотелось лезть на стенку. Хуже неопределённости только мучительная смерть, увечья и неизлечимые болезни.

Вилхелм размышлял так:

"Если бы хотели нас убить, то давно бы отравили еду или же просто-напросто расстреляли. Если бы решили превратить нас в сервиторов, то не держали бы впроголодь посреди холодного нигде, а сразу бы перевезли на специальные предприятия. Что, чёрт возьми, происходит?!"

Мысли грызли не только Вилхелма.

Один из заключённых — бородатый здоровяк с руками, больше похожими на кувалды — резко вскочил и отшвырнул прочь жестяную миску с безвкусной кашей. Однако кто-то всё-таки поспешил подобрать еду. С грязного пола люди ещё не ели, но в миске кое-что осталось на стенках.

— Чего, блядь, шестерёнки ждут?! Что мы с повинной к ним пойдём?! А?! Я вас спрашиваю!

— Сядь, Фаддей, — отозвался другой заключённый. — Не мельтеши и береги силы.

— Пошёл ты, Лео! Могу поспорить, это ты всех сдал!

— Охуел?!

Вместо ответа Фаддей, не дожидаясь, когда бывший товарищ поднимется, пнул его по лицу. Лео рухнул на спину и перевернул электрический обогреватель.

Спорить со здоровяком больше никто не хотел, люди прижимали близких и детей, чтобы те не попали под горячую руку.

— А ещё мне кажется, — проговорил Фаддей, — что здесь крысы. Огромные жирные крысы. Стукачи! Мразь!

Фаддей смотрел на заключённых так, что мало кто мог выдержать взгляд.

— Может быть, это ты, Эмир? — спросил он. — Провокатор хренов. Все сдохнут, а тебе, сука крикливая, дом подарят и пенсию пожизненную!

— Да, — отозвался Эмир, — было бы здорово, если бы ты тихо сдох, а не кидался на людей.

— Что?!

Фаддей едва не снёс Эмира, но на пути здоровяка встала — насколько мог судить Вилхелм — супруга Эмира. Имени он только не помнил.

— Если силы девать некуда, — выкрикнула она, — иди и разбирайся с охраной! Хоть какая-то польза будет!

— Ага, всё мне одному приходится делать! — Фаддей фыркнул. — С таким ничтожеством разве сваришь кашу?! "Да здравствует революция", блядь! Слабаки!

Фаддей отвесил женщине пощечину, а Эмира свалил с ног прямым ударом по носу.

В иное время, в иных обстоятельствах Вилхелм, может быть, и вмешался, но за пару лет растерял форму, да и без ноги много не навоюешь. Однако беда приходит именно тогда, когда её не ждёшь, — Фаддей обратил внимание на Серу.

— Нашёл… нашёл! — Фаддей расхохотался. — И ведь под самым носом, гнида такая! Вот же она! Вот же она, народ! Техножрица ебучая!

— Только попробуй, — проговорил Вилхелм и указал