Я утешал себя тем, что долгие годы проведённые вместе сПуаро, не пропали впустую. Я знал, какие меры предосторожности следует принять.

Встреча Аллертона с Джудит произойдёт в Лондоне толькозавтра, но завтра Аллертон никуда не поедет…

Всё так удивительно просто!

Я зашел к себе в комнату и взял бутылочку с таблеткамиаспирина, затем прошёл через комнату Аллертона в его ванную. Таблеткисламберила были в шкафчике. «Восьми таблеток, — подумал я, — будет достаточно,ведь нормальная доза — одна — две». Сам Аллертон говорил, что смертельная дозавсего несколько таблеток, так что восьми, наверное, будет вполне достаточно.

Я улыбнулся про себя, когда прочитал на этикетке: «Опаснопревышать установленную дозу».

Я обмотал кисть руки носовым платком, затем осторожно открылбутылку. На ней не должно остаться отпечатков пальцев. Я высыпал таблетки. Онибыли почти точно того же размера, что и таблетки аспирина. Я положил в бутылкувосемь таблеток аспирина, остальное заполнил таблетками сламберила, восемь изкоторых оставил себе. Подмену невозможно было заметить.

Я вернулся в свою комнату. У меня была бутылка виски. Ядостал два стакана и сифон. Не помню, чтобы Аллертон когда — либо отказывалсяОт выпивки. Когда он пойдёт в свою комнату, я предложу ему выпить перед сном.

Я бросил таблетки в небольшое количество виски. Ониполностью растворились. Я осторожно попробовал — напиток был едва горьковат. Уменя был план. Я буду наливать себе виски как раз в тот момент, когда войдётАллертон. Я протяну ему свой стакан, а себе налью другой. Всё очень просто иестественно.

Вряд ли он может что — либо знать о моих переживаниях —конечно, — если Джудит не поставила его в известность. Я на секунду задумалсянад этим, но потом решил, что не стоит беспокоиться, так как Джудит никогданичего никому не рассказывает.

Вероятно, он думает, что я не догадываюсь об их планах.

Мне оставалось только ждать. Наверное пройдёт достаточновремени, возможно час или два, прежде чем Аллертон отправится спать Он всегдаочень поздно ложился.

Я сидел тихо и ждал.

Неожиданный стук в дверь заставил меня вздрогнуть. Этооказался всего лишь Кёртисс. Пуаро спрашивал меня.

Я едва пришёл в себя от шока. Пуаро! За весь вечер я ни разус нём не вспомнил. Он, должно быть, подумал, что со мной что-то произошло. Этоменя несколько взволновало. Во-первых, мне было стыдно, что я не зашёл к нему,во-вторых, я не хотел, чтобы он думал, что что-нибудь случилось.

Я последовал за Кёртиссом.

— Eh bien, — воскликнул Пуаро. — Итак, вы бросили меня, да?

Я зевнул и выжал из себя виноватую улыбку.

— Ужасно виноват, старина, — сказал я, — но, говоря поправде, меня мучает такая сильная головная боль, что я едва открываю глаза.Это, наверное, из-за грозы. Я чувствую себя настолько одуревшим, что даже забылпожелать вам спокойной ночи.

Как я и думал, Пуаро сразу же проявил беспокойство. Онпредложил мне различные лекарства, обвинив меня в том, что я обычно сижу насквозняке (это в тёплый летний день), но я отказался от аспирина на том толькоосновании, что уже принял несколько таблеток. Выпалив всё это, он заставил меняосушить чашку сладкого, но совершенно невкусного шоколада!

— Это успокоит ваши нервы, поверьте мне, — заметил Пуаро.

Я выпил до дна, чтобы не спорить, а затем (взволнованныевосклицания Пуаро всё ещё звучали у меня в ушах) пожелал ему доброй ночи.

Я вернулся к себе в комнату и чуть — чуть приоткрыл дверь,чтобы слышать, когда Аллертон пойдёт по коридору. Конечно, нужно было ещёкакое-то время подождать.

Я сидел и ждал, думая о своей покойной жене. Раз, чутьслышно, я прошептал:

— Понимаешь, дорогая, я хочу спасти её.

Ведь она предоставила Джудит моим заботам. Я не долженобмануть её.

И в этой тишине и неподвижности я вдруг почувствовал, чтоСайндерс рядом со мной. Мне казалось, что она в комнате.

Я продолжал сидеть в мрачном ожидании.

1

Беспристрастно описывать события — всё равно, что бить пособственному самолюбию.

Дело в том, что я сидел, ждал Аллертона и заснул!

Конечно, в этом нет ничего удивительного. Я очень плохо спалв предыдущую ночь, а на следующий день всё время был на свежем воздухе. Я былистерзан переживаниями и довёл себя до нервного истощения мыслью о том, чтособирался сделать. Кроме всего прочего, я очень плохо переношу дождливую,грозовую погоду. Концентрация воли стоила мне немалых усилий.

Тем не менее, это произошло, и я сидя заснул. Когда япроснулся, солнце было уже высоко, птицы весело щебетали. Я обнаружил, что всюночь провёл в кресле, не раздеваясь, и всё тело моё затекло от неудобной позы,голова раскалывалась, а во рту ощущалась горечь.

Вначале я был смущён, затем ошарашен, возмущён и наконецпочувствовал огромное облегчение.

Чьи же это слова: «Самый тёмный в жизни день обязательно пройдёт!(Доживите до завтра!)»? Насколько это верно! Я вдруг отчётливо понял, что былне прав и вёл себя глупо, потеряв всякое чувство меры. Ведь я хотел убитьчеловека!

В этот момент мой взгляд упал на стакан виски. Я вздрогнул,встал, отдернул занавески и вылил содержимое стакана за окно. Я, видимо, вчерасошёл с ума!

Затем я побрился, принял ванну и оделся. Чувствуя себянамного лучше, я отправился к Пуаро, который всегда вставал очень рано, иоткровенно всё ему рассказал.

Должен признаться, я почувствовал огромное облегчение.

— Боже мой, какие глупости вас беспокоят, — Пуаро покачалголовой, — но я очень рад, что вы пришли и исповедались мне в своих грехах. Нопочему, мой дорогой друг, вы не рассказали мне этого вчера вечером?

— Я боялся, — стыдливо признался я, — что вы попытаетесьостановить меня.

— Конечно, я сделал бы это, вне всяких сомнений. Неужели выдумаете, что мне хочется видеть вас повешенным из-за какого-то негодяя по имениАллертон?

— Меня бы никто не нашёл, — заметил я. — Ведь я принял всемеры предосторожности.

— Каждый убийца всегда в этом уверен, но у вас же здравыйрассудок! Позвольте, однако, заметить, мой друг, что вы не так умны, как вамэто кажется.

— Я всё предусмотрел. Я стер отпечатки пальцев на бутылке.