«Вы поссорились?» — попала в точку Олсен, и он хмыкнул, придумывая, что бы умного ответить. В итоге напечатал:

«Убедись, чтобы соевый соус положили».

Сестра тактично промолчала. Затаилась, хитрая. В обед она внимательно выслушала короткую сводку новостей и ухмыльнулась, отбрасывая прямые русые волосы за спину.

— Никто тебя не заставлял переезжать к Уитни, мог бы снять квартиру в том же доме.

— Мог бы. Но зачем усложнять?

Олсен самодовольно улыбнулась и оперлась локтями о стол.

— Свершилось! Неужели ты готов забыть о Сиенне?

Еще одна. Они сговорились, что ли? Составили график, кто и сколько раз в день будет произносить имя его бывшей?

— Я бы давно забыл, если бы мне о ней постоянно не напоминали, — парировал он, и циничный голос Олсен смягчился:

— Не сердись. Просто я рада, что Уитни тебе нравится. Мне она тоже нравится.

— А при чем здесь это? У нас фиктивная помолвка. Фиктивной она и останется.

Олсен недоуменно выпрямилась в кресле, заподозрив неладное.

— Поясни, пожалуйста. Что именно тебя останавливает от новой любви?

Он с раздраженным вздохом бросил палочки в бумажный контейнер к роллам: аппетит пропал.

— Дата в календаре, — напомнил Крис, глядя в серые глаза сестры. — Июнь заканчивается, в сентябре меня здесь уже не будет. Нет смысла ввязываться в отношения, которые изначально обречены на провал, и ее втягивать тоже нечестно, — убежденно сказал он. Олсен удивилась:

— Откуда такая категоричность? Мало ли, как жизнь повернется. — Она нахмурилась. — Погоди, но… если ты заранее все для себя решил, то почему переехал к Уитни? У нее там места кот наплакал.

Крис покаянно вздохнул.

— Да я уже сто раз пожалел за утро.

Сестра сообразила быстро. В ее взгляде замешательство сменилось недоверием.

— Не-е-ет. Нет! Только не говори, что надеялся перепихнуться и забыть, — возмутилась она. — Это же Уитни! Ты в своем уме?!

Ему тоже покоя не давало: почему именно она? Почему не Клаудия, не Лора?

— Если тебе станет легче, то она отказалась. И спать я буду на полу.

Олсен закрыла лицо руками и в приступе самобичевания протянула:

— Твою ма-а-ать. Свела вас на свою голову.

— Я тоже виню тебя, — упрекнул ее Крис, хотя винил он, конечно же, исключительно себя одного.

***

Вечером во время онлайн-переговоров с общественной группой из Швеции он отклонился в кресле, тайком листая инстаграм. Уитни опубликовала новую фотку, значит жива-здорова, а не шатается голодная по улицам.

Он поставил лайк и наморщил лоб, переваривая в голове слова, которые лились из наушников в воспаленный мозг. Обсуждали международный проект в сфере нейробиологии, и он подумал, что ослышался, поэтому переспросил:

— Что-что? Вы собираетесь наладить производство аксессуаров из пластика?

— Да. Собранного из мирового океана волонтерами из разных стран. Дело затратное, но резонанс поможет привлечь внимание к проекту.

И здесь сумки из пластика. Никуда от этой Майлз не деться, она внедрилась в повседневность, как коварный искусственный интеллект.

Крис вопросительно глянул на своего аналитика, который втихаря жевал сэндвич, и тот одобрительно кивнул, мол, давай ввяжемся, почему нет.

— А лицо для рекламной кампании аксессуаров у вас уже есть?

— Нет, мы лишь на стадии разработки.

— В таком случае, у меня есть идеальная кандидатура, — улыбнулся Крис.

Время клонилось к полуночи. Довольный результатами переговоров, он скрепя сердце прибыл в домик феи-крестной. Этот персонаж точно описывал Уитни. Она беззаботно порхала, распыляя феромоны, искала, кого бы осчастливить и где бы подзаработать.

Поднявшись по рассыпающимся ступеням крыльца, Крис с опаской провернул ключ в замке и задержал дыхание, готовый к чему угодно. Может, его вещи, уже собранные, стоят у двери. И записка гвоздем прибита к чемодану: «Выметайся, Паркер, озабоченный ты придурок». Цветоазбукой составленная, чтобы нагнать драмы.

В доме стояла мертвая тишина, даже музыка не играла. Мрачненько, однако. Но вещи вроде бы целые висели на вешалках. Не порезала. Сжалилась.

Стянув с плеч черный пиджак, Крис водрузил его на вешалку поверх блейзера и осторожно пробрался на кухню, подкатывая рукава белой рубашки. Здесь тоже все было спокойно. Странно…

Собравшись с духом, он открыл дверь в спальню — и будто стекло перед глазами треснуло.

Уитни спала на животе на краю гигантского размера кровати, свесив левую руку и буквально сползая на пол; волосы в косы заплетены, а из-под тонкого одеяла виднеются тесемки ночной сорочки.

Кровать была разделена по цвету постельного белья. Уитни выбрала себе бежевый, а ему достался мятный. Крис не сомневался, что не-невеста отвела именно ему вторую половину, которая упиралась боковиной в стену, потому что на этой самой стене висела деревянная табличка с надписью: «Парковка для Паркера». Большая стрелка указывала вниз.

Преисполненный щемящей благодарности, он сунул руки в карманы брюк и прислонился спиной к дверному косяку. Застыл и просто смотрел, как спит Уитни. На ее пальце все еще мерцало кольцо с сапфиром. Его кольцо.

Снова она не проснулась, хотя чужой человек вошел в дом, и Крис задумался: а считала ли Уитни его чужим? Кажется, нет, иначе не убила бы столько времени на заботу о нем.

И этим она его просто убила.

***

— Вставай! Встава-а-ай!!!

Он вздрогнул, резко приподнявшись, и раздался глухой стук: Уитни с кровати свалилась, утащив за собой одеяло. Крис не сразу сообразил, что пропустил свой будильник. Решил ведь раньше просыпаться, чтобы не мешать невесте по утрам.

— Ты в порядке? — прохрипел он, потянувшись за ней, но она подскочила, отбрасывая косы за спину:

— Да, — и посмотрела на него напуганными солнцами.

— Не ударилась?

— Нет. — Она накрыла щеки ладонями, и одеяло сползло на пол.

Сорочка подчеркивала груди и заканчивалась выше колен, открывая стройные ноги, и сразу возбуждение нахлынуло воспоминаниями: гладкие бедра, нежная кожа, мягкие губы…

С глухим стоном Крис упал обратно на подушку, сверля взглядом потолок, и завел мантру: «Не трогай ее, не трогай…»

— Прости, Паркер, забыла про тебя. Ты тихий, как призрак.

— Знала бы ты, насколько я материальный, — процедил он, прикрываясь одеялом выше пояса. Хотя она и не заметит его эрекцию, как обычно. Уитни упорно отказывалась видеть в нем живого человека.

— Я первая в душ, — объявила она и сбежала, а Крис перекатился на ее сторону кровати, впитывая тепло, и обреченно протянул: