— Наследство. Я терплю это всё ради наследства и мировой справедливости. Ради того, чтобы наши дети жили в лучшем мире. — Он осекся и пояснил незримому собеседнику: — В смысле, не наши с ней дети…

Ой всё. Перед кем ты оправдываешься? Уже крыша поехала.

После душа Крис слегка остыл, но голос все равно напряженно звенел, когда вошел на кухню и спросил:

— Шведы ищут лицо для рекламы аксессуаров из пластика. Не хочешь поучаствовать?

Застигнутая врасплох, Уитни выпустила из рук пакет с кофе. Слава богу, тот был запечатанным.

— Хочу, — коротко ответила она, глядя Крису в район груди; он как раз рубашку застегивал, но под горячим взглядом Майлз бросил это дело на полпути; пальцы перестали слушаться.

Снова она тесные джинсовые шорты надела, и он старался не пялиться на нее, чтобы не опрокинуть на стол и не показать, каким громким может быть по утрам.

Взвинченный, он сказал:

— Ну и отлично.

— Ну и… отлично, — повторила она. — А когда?

— Ближе к октябрю, думаю.

— Осенью? Но ведь тебя здесь не будет.

— Меня не будет. Ты будешь, — не понял он проблемы. — Тебе сообщат, куда прилететь. Скорее всего, в Стокгольм. А может, и в Лондон.

— А может. Тебе-то какая уже будет разница. — Она усмехнулась, и от горечи ее тона челюсти свело. Уитни явно не осознавала, с какой легкостью пробивала его защитные стены. Крис еле успевал новые строить. Он опустил взгляд и покрутил на пальце перстень-печатку из тусклого золота — такого же тусклого, как и свет этого пасмурного утра.

Молча приготовив смузи из тыквы на двоих, она предусмотрительно перелила кофе в металлические кружки, а не чашки, и пригласила завтракать.

— У тебя найдется свободное время сегодня? — поинтересовался он, читая сводку новостей в телефоне.

— Да, — встрепенулась Майлз; ее ответ утонул в раскате грома: гроза намечалась. — Что-нибудь срочное?

— Мне нужен список твоих потенциальных недопоэтов.

— А-а, — разочарованно протянула она. — Хорошо, я постараюсь вспомнить всех, кто хотел бы заявиться ко мне летней ночью с непристойными намерениями.

А кто бы не хотел? — посетовал Крис про себя и вскинул взгляд, пожирая каждое ее движение: и то, как она заложила прядь длинных волос за ухо, и то, как подперла подбородок кулаком. На ней был кроп-топ белого цвета, и Крис дорисовал скрытый под столом живот…

Медленно, секунда за секундой, кровь начала закипать, сковывая мышцы, и он опять начал прокручивать перстень на пальце, чтобы переключиться в мыслях. Но очертания ее фигуры отпечатались на сетчатке. Куда ни посмотри — везде она.

— Мне пора, — сдался он и встал из-за стола. — Звони, если что, и… Уитни, не считай, что ты мне что-то должна, помимо нашего договора, — сказал он на всякий случай, чтобы не нервничала, но она вскочила, массируя пальцами виски, и с надрывом прошипела:

— Прекрати!!!

— Что именно? — растерялся он.

— Прекрати быть таким… таким… — Она не могла подобрать определение, и он помог:

— Черствым? Скучным? Бессердечным техногенным манекеном?

— Нет, — прорыдала она. — В этом и проблема. Ты слишком адекватный, я не могу так. У меня голова раскалывается от твоей неотразимости. Имей совесть! И ради бога, не ходи передо мной почти голым, ты не у себя дома.

Он обомлел от ее сбивчивого выговора, а она, не дожидаясь, подошла вплотную и стала со злостью застегивать ему верхние пуговицы на рубашке. Прикосновение ее пальцев привычно прожгло насквозь, и Крис с силой стиснул челюсти. Ее волосы пахли апельсинами, ее дыхание отдавало горьким шоколадом… Он тяжело сглотнул. Сердце стучало в висках, в горле, в паху — где угодно, только не в грудной клетке: там был пожар, нутро истлело от соприкосновения с солнцем.

Кончики ее пальцев скользнули по ключице — не получалось справиться с последней пуговицей — и Крис зажмурился, сдавленно процедив:

— Отойди. Убери руки, если не хочешь, чтобы я содрал с тебя эти бл*дские шорты.

Она вскинула на него ошеломленный взгляд, но ладони не отдернула. Оставила, где были. Она хотела его — он видел, что хотела, не могла побороть притяжение… Вернее, сейчас не могла. Потом жалеть будет.

Как же это достало.

Крис грубо убрал с себя ее руки и вышел вон из комнаты. Схватил в прихожей пиджак, ключи и, бросив на прощание:

— Хорошего дня, Майлз, — убрался из дома, пока нервы не сдали.

Уитни

День покатился к черту. Рассеянная, непривычно ранимая, она бродила в желтом дождевике по городу и разглядывала витрины с красиво упакованными сувенирами. Уитни любила дождь: свежесть, лужи, отражение неба в них. Могла вот так весь день гулять и продумывать идеи для проектов. Но сегодня ни одной связной мысли не было.

Уитни купила зеленого чая в кафе и устроилась за столиком под навесом, на улице, чтобы составить список потенциальных врагов. И как только она открыла записную книжку в телефоне, в голове наконец созрел вопрос, который не давал покоя. В чем проблема Паркера? Почему Сиенна не была с ним счастлива? Она не могла всерьез считать его скучным. Он далеко не зануда. Он… классный. Просто не кричит об этом на каждом углу, как Ник Догерти когда-то. Одной из причин, по которой Уитни влюбилась в Ника, стало то, что он очень громко разговаривал и смеялся, вечно привлекая к себе внимание. И окружающие смирились, что он крутой. Звезда. А на деле даже до уличного фонаря не дотягивал.

Проглотив печальный вздох, Уитни решила позвонить человеку, который знал всё о Паркере. Джун Эвери. В школе она настоящее досье на Криса собрала. Свадебное путешествие новоиспеченной четы Андерсонов еще не закончилось, но Уитни не могла ждать.

— Привет, солнце. Ты в порядке? — поздоровалась Джун.

— Привет. Да-а. Я по делу. — Она поджала пальцы на ногах, набираясь смелости. — Ты случайно не знаешь, почему Сиенна не любила Криса? Что с ним не так? Он тиран? Скрытый нарцисс? Или, может быть, сатанист?

Джун рассмеялась.

— Нет, конечно. Просто они не совпали в сексуальном плане. Если ты понимаешь, о чем я.

Уитни вскинула брови, гадая:

— Он извращенец?

— А тебе зачем подробности? — насторожилась Джун. — Что у вас происходит?

— Ничего особенного. Мы теперь живем вместе, и я хочу быть уверенной, что он не устроит дома черную мессу.

Повисла тяжелая пауза. Джун осмысливала новость. Уитни словно вживую увидела, как зеленые глаза подруги — оттенка дайкири — штампуют букву Е, покрывая ею всю Италию, где они с Тони проводили медовый месяц. Выглядел немой крик Джун примерно так:!е_е!

— Ты к нему переехала?!