—Глаза бы мои его не видели.

«Черт бы побрал этого козла! Но почему так напряжен львенок? Что не так?» — она сжала руки в кулак.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Нам нужно серьезно поговорить,— Роберт прошелся по комнате.

Он хмурил брови и недовольно поджал губы. «Господи, да что не так?» — Юля поднялась с кресла, небо во рту занемело, в ушах зазвонили колокола, и тело повело в сторону. Рисунок на обоях поплыл у нее перед глазами. Сквозь пелену уходящего сознания она ощутила крепкие мужские руки.

Роберт перенес ее на кровать, и Юля со стоном отвернулась к стене.

—Детка, что с тобой?

—Нехорошо.

—Я мигом,— он встал, открыл окно нараспашку и выбежал из комнаты.

«Неужели мне стало страшно кого-то потерять? Мама дорогая, да я втюрилась по самое не балуйся».

Роберт вернулся, присел около Юли и сунул ей под нос ватку, пропитанную нашатырным спиртом.

—Уфф,— хватая ртом воздух, она убрала его руку от лица,— забористая вещь.

—Чего так испугалась?

—Не знаю, просто как-то все в кучу. Воспоминания, кольцо это проклятое, и вдруг ты так внезапно и так серьезно… Видно, сильно меня шандарахнуло в лесу, чуть что падаю без сознания как кисейная барышня. Прости, что напугала тебя,— Юля погладила его по безупречно выбритой щеке.

—Ты прости меня. Руки-то какие ледяные! Я сварю кофе,— Роберт нежно растер ей пальцы. Она готова была замурлыкать от удовольствия.

— Было бы здорово.

Он еще раз посмотрел на нее встревоженно:

— Только не вставай, я принесу сюда чашки.

Юля кивнула, прикрыла глаза и не заметила, как провалилась в сон. Она в длинном узком шелковом платье плыла без весел на белой лодке по заливу. Роберт с берега махал рукой, но ее все больше течением относило к линии горизонта. Тогда Юля бросилась в воду и поплыла к суше. Юбка сначала стесняла движения, но вот ноги ее загорелись огнем и превратились в чешуйчатый русалочий хвост.

Юля проснулась от звука шагов и села на постели. Роберт поставил ей на колени небольшой поднос. Между розеток с джемом и домашней выпечкой дымились и благоухали волшебным ароматом две маленькие пузатые чашечки с кофе.

—Не иначе как небеса назначили тебя моим личным ангелом,— Юля отпила глоток и отломила кусочек медового бисквита со сметанным кремом.

—Я не ангел, поверь, ты в этом убедишься не раз,— Роберт с аппетитом принялся за пирожное.— Отец в этой роли выглядит гораздо убедительнее.

—О чем ты хотел серьезно поговорить?

—Я? О природных катаклизмах. Ты интересуешься проблемами экологии?

Юля стукнула его по руке.

—Хватит, львенок!

Он допил кофе, отставил чашку и сел по-турецки.

—Львенок? Так вот в чем дело! То есть до льва мне предстоит дорасти в глазах твоего внутреннего зверя. Я понял.

Юля не стала опровергать его слова.

—Почему ты бросила медицинский?

—Если ты спросишь меня, зачем туда пошла, я не отвечу,— уклончиво ответила она.

—А отец уже озадачился приобщить тебя к врачебному делу.

—Мне будет сложно сказать мистеру Фарреллу «нет».

—Тогда придется отправляться в Лондоне в колледж.

Юля испугалась не на шутку, и Роберт довольно расхохотался.

—Ладно, не бойся. Разберемся. А кем ты работала до нашей встречи?

—Менеджером, продавала медицинские препараты.

—Ты занимаешься продажами?— он убрал поднос на стол и прилег на кровать.— Ты и продажи — забавно. И тебе нравится?

—Издеваешься? Нет, конечно. Любить продажи могут только мазохисты. Когда-то поступала в театральный, но не прошла. Не так-то просто изменить жизнь.

—Но ведь ты смогла?— не унимался Роберт.

«И не однажды! Боже, какой ты зануда порой бываешь?» — Юля прилегла набок рядом с ним.

—Не всем так везет. Если бы ты не нашел меня…

—Но я нашел, и ты тоже шла мне навстречу.

—Per aspera ad astra[1]!— Она украдкой посмотрела на часы. Маленькая стрелка указывала на девять. «Когда там чертов ужин приготовят?» — Через тернии к звездам.

—А по другому цели не добьешься. Важно, только чтобы рядом с тобой оказался тот, кто разделит тернии.

—Ну какие у меня тернии, это твоя жизнь полна событий,— еще раз закинула Юля удочку, чтобы сместить полюс разговора на собеседника.

Роберт вроде как заглотил наживку, лег на спину и, просунув Юле руку под голову, переключился на себя:

—Моя жизнь, возможно, более богата на приключения, но она пуста. Была пуста.

—А ты когда-нибудь влюблялся?

—Мы обещали говорить друг другу правду и ничего кроме правды. Изволь, хотя может я расскажу о себе не самые лучшие вещи и разрушу в твоем представлении образ прекрасного принца… Но может так тебе будет проще поведать мне о себе.

Юля разглядывала ладонь, пытаясь вспомнить что-нибудь из хиромантии — линии жизни и любви. От последней фразы Роберта ее бросило в жар, но она не выдала себя. «Лучше б я его спросила о работе. Откровенность за откровенность — хуже игры не придумаешь». Он сильнее обнял Юлю и продолжил:

—Да, случались увлечения — я все-таки живой человек, а мы живем в эпоху вседозволенности. От невинности меня отделяет далеко не одна ночь с женщиной, ведь мне скоро тридцать. Но романы мои никогда не затягивались. Знаешь, раньше все это напоминало игру в гольф, и я себя ощущал опытным игроком. Большинство интрижек произошло во время учебы в Оксфорде, но каждый год домой на каникулы я уходил свободным от обязательств. Всегда жаждал независимости, и расставание с очередной девчонкой меня окрыляло. Родители поначалу считали меня нелюдимым, а я просто уставал от нескончаемой карусели студенческих оргий и приезжал в Фаррелл-Холл отдохнуть в тишине. После университета я работал военным репортером, ездил по свету, узнавал жизнь с не самой приятной стороны, и мне опостылели случайные отношения. А кроме них у меня ничего не выходило: цветы, конфеты, секс чуть ли не на первом свидании, месяц, второй… ну третий… а затем: «Прости дорогая, судьба разлучает нас, но в моем сердце ты останешься навсегда!» Слабым оправданием мне может послужить лишь то, что я в начале отношений ставил женщину перед фактом: путь из моей постели не лежит к алтарю. Настоящей любви я не искал, возможно, подсознательно ждал именно тебя.