– Все, Ильмар.

– Тогда давай решать, чем долг погасишь.

Нико насупился. Бросил с обидой:

– Дряхлого человека каждый ограбить норовит…

– Нико, ты себя честно ведешь. И я тебя не обижу… мало ликак сложится?

Мы уставились друг на друга.

– Возьми коньяка дорогого, – предложил старик. Денег у него,видно, и впрямь не было, иначе бы он своими драгоценными запасами непожертвовал.

– Я не на вечеринку собрался, Нико. Знаешь что… давай ятвоим пулевиком долг возьму.

– Опомнись, он пять сотен стоит!

– Да врешь, что пять… Жив буду, от погони уйду, такрасплачусь. Я долги возвращаю. А схватят меня – скажешь, что пулевик я силойвзял, его тебе вернут. Он же законный, верно? Разрешение есть?

Нико размышлял. Ему не в первый раз было затевать опасныеигры в надежде на крупный выигрыш. Потом старик вытащил из-под столешницы левуюруку с зажатым пулевиком. И впрямь хороший, многозарядный, таких я раньшевблизи и не видел…

– Ого…

– Знаешь, как пользоваться?

Я покачал головой.

– Отводишь курок… спусковой крючок нажимаешь… барабанпроворачивается сам, каждый раз новый патрон подставляет… Тут их шесть, вбарабане.

Осторожно приняв оружие, я спрятал его во внутренний карманплаща. Разберусь. Спросил:

– Как такое добыл? Многозарядники только аристократамположены.

– По персональному разрешению Дома, – сказал Нико. – Заспасение баронессы Греты от бандитского нападения.

Эту историю я смутно помнил. И даже догадывался, что наглыйналет душегубцев на высокородную даму был организован самим Нико. Рискнул онтогда – останься бандиты в живых или успей убить баронессу, хозяину бы непоздоровилось. Но все вышло складно… два дурака навеки уснули с железом вгорле, а благодарность спасенной женщины была беспредельной. Поговаривали, чтоНико за свой «подвиг» получит дворянство. С титулом, видно, не выгорело. А вотмногозарядный пулевик старику дозволили.

– Спасибо, Нико. Пойду я.

– Подожди. – Старик поднялся. Вздохнул, оглянулся, будтопримеряясь к стоящему сзади креслу. – Ударь по лицу. Так, чтобы след остался.

– Если меня схватят, – сказал я, – скажу, что ты дрался каклев.

– Лучше застрелись, если схватят, – хмуро сказал Нико. –Давай, не тяни…

Я примерился и ударил. Так, чтобы разбить в кровь губы. Никовсплеснул руками и рухнул в кресло.

– Нормально? – спросил я.

Открыв один глаз, старик злобно посмотрел на меня, сплюнулкрасным, процедил:

– Даже слишком…

Мне вдруг стало смешно, и вся расписанная Нико охота по моюдушу показалась мелкой и несерьезной. В первый раз, что ли, от Стражи уходить?

Накинув не успевший просохнуть плащ, я вышел из кабинета,притворил дверь, спустился в зал. Публика за это время успела вся поменяться, истало ее поменьше.

Нет, не стану я из Державы бежать. Сейчас на дилижанс, да иподальше от веселого города Амстердама. Есть у меня товарищи и понадежнеестарого Нико. И в Париже, и в Нюрнберге, и в Брюсселе, и в Генте. Найдется, гдепереждать, пока стража схватит Марка и закончит свою возню…

За стойкой стоял новый вийнмайстер. Совсем молодой парень, ис бутылками он возился не очень умело, хоть и старательно. С чего это вдругпосреди дня сменились…

В груди возник холодок.

Нико не из тех, кто все добро на одну карту ставит. Может,он и решил мне помочь. Только при любом раскладе старый хитрец в проигрыше неостанется.

Я торопливо пошел к дверям на кухню. Оттолкнул официантку –девица незнакомая, что-то вслед сказала просительно, но я внимания не обратил.Ворвался в зал, где пятеро поваров с едой управлялись. Кухня огромная, богатая,котлы и кастрюли чугунные, ножи стальные почти без пригляда лежат…

– Эй, добрый господин, сюда ходить не велено! – крикнул одиниз поваров. Из угла появился охранник: правильно, кто же такое место безнадзора оставит? Двое поварят, близняшки, с любопытством уставились на меня, аповар помладше перехватил нож, которым только что овощи крошил. Умелоперехватил, не зря на стене кухни деревянная мишень висит, вся по центруистыканная…

– Мне надо пройти на Кайзерсграхт! – резко ответил я,пытаясь говорить в той манере, что у Марка замечательно получалась. Решат, чтовысокородный дурью мается, пропустят…

– Через зал, уважаемый, – сказал охранник. Слегка из ноженмеч потянул. Меч плохой, дешевый, и сам охранник разжирел на дармовых харчах,только не в нем опасность. Как полетят ножи поварские через всю кухню – конецмне.

– Господин Нико велел мне выйти на набережную через кухню! –возмущенно сказал я. Уж если за высокородного не сойду, так хоть за одного изтайных посетителей хозяина. Не дураки же они, должны подозревать, что старикНико всякими делами занимается.

Прислуга и впрямь замялась. В тишине, нарушаемой лишьшипением сока, капающего на огонь с жарящегося окорока, я пошел через кухню.Стражник неохотно отступил, освобождая дорогу к двери. Видно, то, что ябезошибочно ориентировался в помещении, внушило доверие к моим словам.

Повар, первым меня заметивший, пожал плечами и отвесилоплеуху мальчишке-поваренку. Тот опрометью бросился крутить вертел.

Все. Пронесло. Решили не связываться.

Я прошел через две комнатки, где переодевались повара ихранилась какая-то утварь. Охранник молча следовал за мной, приглядывал, чтобыя ничего не своровал.

Эх, мужик, орлы мух не ловят…

– Счастливо, – бросил я, выходя.

– Счастливо, уважаемый, – неохотно отозвался охранник,закрывая дверь за моей спиной. Громыхнул засов. Я стоял в грязненьком узкомпереулке, выходящем на канал. Никого здесь не было, пованивало от кухонныхотбросов в деревянных бочках, видно, не вывезенных накануне. Непорядок, ввольном городе Амстердаме за чистотой следят бдительно.

Может, я и зря задергался. Вийнмайстер мог и в сортиротойти. Только лучше остерегусь – здоровее буду.

Кайзерсграхт – место тихое, мирное. Здесь живут богатыебюргеры, лишь изредка среди купеческих лавок гостиницы небольшие попадаются. Япрошел по набережной, оглядываясь на здание ресторана, пока оно из виду нескрылось.

Зря волновался, видно.