Чуть растерявшись, Алька кивнула.

– Вот что значит один раз не дать! Мстительныйоказался, поросенок.

Теперь она показалась Альке совсем другой, чемнаверху, – грубее, откровеннее и куда проще. И понравилась куда больше.

– А ты чего танцевать-то полезла, если думала, что я изэтих? – озадачилась Вика. – Или ты сама такая?

– Не такая, – рассмеялась Алька. – Танцеватьпросто так полезла. На душе хреново было, вот и захотелось расслабиться.

– А, это я понимаю. Я сама такая. У меня каждую субботуна душе хреново, поэтому я сюда и тащусь из своей дыры.

– Что за дыра? – небрежно спросила Алька и затаиладыхание.

– Да поселочек небольшой, тридцать километров отсюда.Его только выстроили. Егорин – слыхала, нет? Да никто не слышал. Там всехразвлечений – только пауков солить. Еще собакам хвосты крутить, пока неоторвутся. Я за неделю дурею – не представляешь как. Работаю-то дома, никуда невыбираюсь. А ты живешь рядом, что ли?

– Да не… – сказала Алька, поправляя спутавшиесяволосы, – далеко я живу.

– А сюда чего?..

Вопрос повис в воздухе. Алька перестала теребить волосы,поймала в зеркале Викин взгляд и помолчала, принимая решение. Та подняла брови,почувствовав что-то, застыла с помадой в пальцах. Алька облизнула губы исказала, надеясь, что поступает правильно:

– Спрятаться мне нужно было, Вик. Вот я сюда изаскочила.

– У-у-у, вон оно что! – протянула та,соображая. – А если найдет он тебя?

– Они, – поправила Алька. – Если они менянайдут… Не знаю, Вик, что будет. Честно.

Она отвела взгляд.

– Ну, допустим, до утра ты тут пересидишь… А дальшекуда?

– Не знаю, – повторила Алька. – По-хорошему,из города надо сваливать, но ехать мне некуда. Да и они меня перехватятгде-нибудь, у них возможностей хватит.

– Ну ты, мать, крута! Это что ж за типы, с такими-товозможностями?

Альке показалось, что в голосе девушки прозвучаловосхищение, смешанное с уважением.

– С деньгами все можно, – уклончиво сказалаона. – Ты же понимаешь.

Вика тщательно закрыла тюбик помады, явно раздумывая очем-то. Алька поймала в зеркале брошенный на нее быстрый взгляд. Сверхуусилилось «тыц-тыц-тыц», дверь распахнулась, впустив стайку громко хохочущихдевчонок, тут же разбежавшихся по кабинкам и начавших перекрикиваться друг сдругом.

– Слушай, – наконец сказала Вика, снова наклоняяськ зеркалу и рассматривая свое отражение, – вывести тебя отсюда непроблема. Хочешь, можешь у меня перекантоваться недельку, пока не придумаешьчего-нибудь. Я одна живу, мне без разницы.

У Альки радостно екнуло сердце. Она повернула голову,встретившись взглядом уже не с зеркальной Викой, а с настоящей.

– Правда, можно? – с надеждой спросила она. –Вик, у меня ведь ни денег, ничего… Я заплатить тебе не смогу. Даже расчески, итой нет!

– Ты чего, расческами собралась со мнойрасплачиваться? – грубовато поинтересовалась та. – Расчески мне оченьактуальны, при моей-то шевелюре!

Она поворошила ладонью свой белобрысый ежик и скорчилагримасу. Алька засмеялась.

– Короче, нечего сопли жевать: хочешь ехать со мной –поехали, – подвела итог Вика. – Я все равно скоро уходить собиралась.

– Поехали!

– Ну и чудненько. Все, тронулись! А то сейчас малолеткинабегут.

Когда они выскочили из клуба, то обнаружили, что идет мелкийдождь. Асфальт мокро блестел в свете фонарей. У выхода под козырьком курилакомпания, и Алька отвернулась в сторону, пробегая мимо них.

– Где ж ты, моя ласточка… – бормотала Вика,натягивая на голову капюшон короткого тонкого плаща. – Где ж ты, моякрасавица… А, вот куда ты спряталась!

Старенький, видавший виды красный «Хундай» с вмятиной набоку показался Альке лучшей машиной в мире. Вика плюхнулась на сиденье и сразудостала откуда-то пачку сигарет.

– Курить буду много! – предупредила она. – Тыкак, ничего? В смысле, не возражаешь?

– Я не буду возражать, даже если ты решишь на меняпепел стряхивать, – искренне ответила Алька. – Только поехалибыстрее, а?

– Да не паникуй, прорвемся!

Алька искоса взглянула на воодушевленное лицо неожиданнойспасительницы и подумала, что если по дороге она не расскажет свою историю,непременно с устрашающими подробностями, то ужасно разочарует Вику. В идеале таожидает погони, страстной любви некрасивого, но могущественного олигарха,жаждущего отомстить несостоявшейся возлюбленной, появления ревнивой женыолигарха… «Только бы в индийское кино не свалиться, – размышлялаАлька. – Она ведь вовсе не дура».

Освещая фарами дорогу, «Хундай» выбрался со стоянки, пятясьзадом. Дождь в свете фар был похож на тучу крошечной мошкары.

«Господи, выбраться отсюда скорее – и больше ничего ненадо, – мысленно сказала Алька, снова вспомнив лицо обманутого ею сыщика –того, с серыми глазами, при одном воспоминании о взгляде которого ейстановилось не по себе. – Ищи меня тогда, охотничья собака Лысого!»

Алькин ангел печально посмотрел ей вслед, а затем тяжелоухнул вниз с проводов и, взбивая крыльями воздух, с трудом поднялся выше иполетел… Но не за красной маленькой машинкой, быстрой букашкой уползавшей посветящемуся стеблю дороги, а в противоположном направлении – обратно, к городу.

Сергей перелистывал страницы «дел», составленных для него наскорую руку сотрудниками Перигорского. Перед ним стоял ноутбук, в которомимелись те же данные, но дальновидный Игорь Васильевич приказал распечататькаждое «досье» и оказался прав – Бабкину было удобнее и привычнее начинатьработу с «живым» делом.

Четыре человека, четыре человека… С одной стороны, не такмного. С другой, учитывая специфику их расследования, четверо – это оченьмного, это чертовски много! Он захлопнул поочередно все папки и разложил передсобой несколько листов, на которые успел выписать важную информацию о каждом изклиентов. Бабкин предпочитал ориентироваться по своим записям, а не по чужим.

А еще он предпочитал перед очередным важным делом составлятьплан. Он привык к этому с юности, убедившись, что единственная область егожизни, где он может ничего не планировать заранее, – это спорт. Там онпроявлял удивляющую многих быстроту реакции, неожиданную в таком крупном инеповоротливом на вид человеке. Внешность Сергея была обманчива, в чемнеоднократно удостоверялись те, кто недооценивал его.

Но во всем остальном ему приходилось продумывать заранее,что он будет делать, и записывать основные пункты плана. Бабкин не был ниглупым, ни медлительным, но старался избегать ситуаций, которые могли поставитьего в тупик даже на короткое время.