– Контрацептивы?

Профессор закрыл глаза и не открывал, пока не подкрепил себя тяжелым, глубоким вздохом.

– Ингибиторы – лекарства, которые, как представляется, способны предотвращать смерть клеток мозга. Никто не может объяснить, почему. Вашему отцу, державшему руку на пульсе проблемы, было известно, что конкуренты ведут поиски в том же направлении. Главный куш в фармацевтике – средство от Альцгеймера.

– До такой степени я осведомлен, – сказал Дэвид.

Черчуорд кивнул:

– Компании вроде «Джансен и Майлз» уже приступили к доклиническим испытаниям запатентованного ими средства, и ваш отец поинтересовался, нет ли здесь состава, способного облегчить болезнь Альцгеймера.

– И кто-то вспомнил о ПДМ3?

– Ничего подобного! – Профессор Черчуорд, не стесняясь, ставил собеседника на место. – Так не бывает. ПДМ3 – один из многих составов, которые сняли с полки, сдули пыль и протестировали. Целевые исследования в медицине проводятся гораздо реже, чем кажется. В области биологической активности мы по-прежнему больше полагаемся на слепые опыты. Первые результаты получились интересными, но не сильно впечатляющими. В доклинических опытах ПДМ3 не обещал ничего сверхъестественного. Вы представляете, о чем я говорю? Как это все происходит? – Тон ученого стал угрожающим.

На сей раз Дэвид сдержался и не изогнул вопросительно брови.

– Речь идет о серии тестов, которые проходит любое лекарство, прежде чем получает одобрение.

– Я слежу за вашей мыслью. Вы имеете в виду доклинический этап, во время которого разрешается испытывать препарат только на животных.

– Верно, – проворчал профессор. – Если все идет удачно, можно переходить к фазе один. В это время препарат проверяется на безопасность на маленькой группе людей. Фаза два – тест на эффективность, тоже на малом количестве людей. ПДМ3 прошел обе фазы, и мы готовы к расширенным клиническим испытаниям. Если они увенчаются успехом – а я не вижу причин для неудач, – мы можем представлять препарат УКПЛ. – Он посмотрел на Дэвида и объяснил: – Управлению по контролю за продуктами и лекарствами.

– И как только будет одобрение, сразу примемся за работу?

– Еще как, – пробормотал Липман.

– Вы действительно считаете, что данное лекарство особенное?

– Особенное? – Профессор Черчуорд помолчал, словно обдумывая ответ. – Его открытие в медицине – то же самое, что расщепление атома в физике.

У Дэвида по рукам побежали мурашки. Ему не приходилось слышать, чтобы ученые делали такие сногсшибательные заявления.

– ПДМ3 не ингибитор. Это средство регенерации. Оно способствует восстановлению умирающих нервных клеток. Ни один другой состав в фармакологии на это не способен.

– Восстановление клеток мозга?

– Да. Представляете, какие открываются возможности? Намного бо́льшие, чем только лечение болезни Альцгеймера. Данное средство может бесконечно сохранять наши интеллектуальные способности. Нет причин отказывать в лекарстве молодым здоровым людям. Сорокалетние могут рассчитывать, что и в восемьдесят их мозг останется таким же эффективным, как в молодости. Лекарство заблокирует процесс старения.

– Вы имеете в виду старение головного мозга?

Черчуорд покраснел:

– Будьте реалистом. Мы не сможем превратить старика в юношу. Пусть этим занимаются пластические хирурги.

– То есть речь идет не о продлении жизни?

Профессор раздраженно развел руками:

– Что вы от меня хотите, мистер Флекснер?

– Пытаюсь уяснить, в чем суть открытия, – холодно ответил Дэвид. – Ждете от меня поздравлений? Я вас поздравляю. Но вместе с тем хочу убедиться, что вполне вас понимаю.

– Перспективы фантастические! – воскликнул Липман. – Лекарство может продлить трудоспособный период жизни, если того захотят люди. Они не будут прежней обузой для социального бюджета. Дольше сумеют заботиться о себе. Если работает мозг, человек обогащает мир до конца своей жизни, а не впадает в слабоумие.

– И мы вырвались в этом вопросе вперед? – спросил Дэвид.

– Мы одни на беговой дорожке. Рядом никого нет.

– Ведутся кое-какие опыты с выращиванием нервной ткани из натурального вещества мозга, – сообщил Черчуорд. – Однако работа на самой ранней стадии и только в области органики.

– Никакой конкуренции нашему препарату, – пояснил Липман.

– Мы точно его запатентовали?

– Как же иначе?

– Что насчет ОД? – Оказывается Дэвид не был полным профаном в фармацевтическом жаргоне. ОД расшифровывалось как отрицательное действие – побочный эффект препарата.

– Как вам, безусловно, известно, – начал Черчуорд с нескрываемой иронией, – у всякого лекарства есть ОД. Вопрос в том, что перевесит: положительные или отрицательные качества. ПДМ3 оказывает на некоторых определенное негативное воздействие – наблюдается легкая головная боль и головокружение, тошнота. Но мы отмечали тот же эффект у принимавших плацебо.

– Такой же интенсивности?

– Не совсем, – признал профессор. – Зато большая доля испытуемых вообще не ощущали побочных эффектов.

– Какая доля?

– До шестидесяти восьми процентов. – Черчуорд хотел произвести впечатление и добился своего.

– Что же касается долговременного эффекта, судить пока рано? – предположил Дэвид.

– До сих пор нет свидетельств того, что лекарство может оказывать долговременный негативный эффект.

– Каков результат опытов на животных?

– У отдельных особей небольшое повышение уровня печеночного фермента.

– Разве это не серьезная проблема?

– Проблема – сильно сказано. Печень обладает великолепной способностью к регенерации, и если правильно контролировать дозу, нет никакой опасности.

– Как вы пришли к такому выводу, профессор?

– Анализируя образцы крови.

– Но если мы начнем продавать препарат, вряд ли можно надеяться, что покупатели станут приходить сдавать на анализ кровь. – Дэвид сообразил, насколько наивно его замечание.

Черчуорд поцокал языком, но промолчал.

– Мне кажется, здесь неразбериха, – заметил Липман.

– Не сомневаюсь, дело можно решить на стадии лабораторных исследований. Вопрос в приемлемой дозировке, если это ясный для всех термин.

Все, что изрекал профессор, было окрашено презрением, и Дэвид не понимал почему. Он чувствовал себя беспомощным. Отец повел бы разговор без враждебности, с юмором, дерзко и добился бы нужных ему сведений.

– Не поймите меня неправильно, – произнес Дэвид. – Я пытаюсь оценить проблему со всех сторон. Сознаю, что у лекарств бывают побочные эффекты. Принимаю ваше утверждение, что ими до известной степени грешат все препараты. Хочешь остановить рак, не станешь обращать внимания на то, что выпадают волосы. Разница в том, что при помощи ПДМ3 мы не собираемся бороться с каким-то заболеванием.