он ставит себя на место того человека, которому он приходит на помощь» (Mead, 1963, р. 253). Через игру (напомним, что это понятие получило дальнейшее развитие в концепциях, описывающих социальное взаимодействие в терминах ролей, игры или сцены) — будь то «свободная игра» ребенка, играющего всевозможные роли, или «организованная игра» — индивид учится «быть другим по отношению к самому себе» (id., р. 128). «Индивид испытывает самого себя как такового не напрямую, а косвенно, принимая поочередно различные точки зрения других членов той же социальной группы, к которой он принадлежит [то, что Мид называет «обобщенным другим»]. Он переживает свой собственный опыт как “Я” или индивид не непосредственно и не сразу, не выступая субъектом по отношению к самому себе, а в той мере, в какой он сначала становится объектом для самого себя, подобно тому, как другие люди являются для него объектами» (id., р.118).

«После того как “Я” сформировано, человек может вполне прожить оставшуюся жизнь отдельно от других людей: он будет спутником самому себе» (id., р. 119). Связь между концепцией симпатии у Мида и собственно рыночными отношениями очевидна. Как и в трудах, которые были рассмотрены нами ранее, Мид подчеркивает значение согласия о природе и внешнем характере обмениваемых благ. «Если индивид приходит к самосознанию и самоосмыслению, отождествляя себя с другими людьми, то можно сказать, что в экономическом процессе индивид отождествляет себя с потенциальными клиентами, с которыми он находится в отношениях обмена [выступая в роли «представителя», как добавит Мид несколько позже], и старается постоянно установить с ними способы общения, которые были бы наиболее благоприятными для экономического процесса» (id., р. 252). «Представитель ведет себя как клиент для того, чтобы его обмануть». Мид определяет торговлю, исходя из характера обмениваемых благ и способности индивидов отстранить их от себя (mettre a distance). «Объект [рыночного обмена] универсален, потому что он не используется напрямую лично индивидом... Следовательно, создание средств обмена — нечто очень абстрактное. Оно зависит от способности индивида поставить себя на место другого для того, чтобы увидеть, какие блага, не являющиеся обязательно полезными для него самого, необходимы другому. Весь процесс зависит от возможности отождествления себя с другим человеком» (id., р. 255). Мид изображает идеальное общество следующим образом: «Идеальное общество — это то общество, в котором люди настолько близки друг к другу и в котором необходимая система общения развита настолько полно, что все индивиды, выполняющие свои частные задачи, могут поставить себя на место тех людей, на кого они оказывают влияние» (id., р. 275).

Часть II ГРАДЫ

Глава 3 ФОРМЫ ПОЛИТИЧЕСКОГО ПОРЯДКА И МОДЕЛЬ СПРАВЕДЛИВОСТИ

В предыдущей главе были выделены основные принципы построения рыночного порядка (ordre marchand). Во второй части книги мы сравним этот порядок величия с другими системами отношений, представленными в произведениях политических философов. Мы постараемся показать, что все эти порядки являются вариациями одной общей модели, различающимися лишь принципами величия, лежащими в их основе: богатство, уважение, общая воля, профессиональная компетенция и так далее. Чем вызван подобный подход? При изучении условий и механизмов возникновения разногласия и достижения согласия в центре внимания оказывается то, как люди соизмеряют друг друга и как они выстраивают отношения эквивалентности и отношения иерархии («порядка»). Важно показать, как упорядочение состояний людей и вещей осуществляется в действительности, в реальных ситуациях, когда, например, люди апеллируют к принципу «репутации» или оспаривают его. Таким образом, мы ставим перед собой иную задачу, чем политические философы, которых интересуют прежде всего общие принципы согласия. Вместе с тем нам представляется важным прояснить отношение между метафизическими построениями общего блага («принципами» и «порядками величия») и усилиями, предпринимаемыми людьми в повседневных ситуациях для координации своих действий и достижения согласия. Требования, довлеющие над установлением порядка во взаимоотношениях людей, касаются не только политических философов, размышляющих над высшими принципами бытия, но и самих людей, которые пытаются прийти к согласию на практике. Решения проблемы разногласия, излагаемые политическими философами в абстрактной и систематической форме, соответствуют тем решениям, что принимаются и воплощаются самими людьми в реальной жизни.

В отличие от первоначального проекта политической философии, мы не ставим своей задачей показать, что люди приходят к согласию потому, что разум позволяет им безоговорочно принять тот или иной принцип общественного порядка. Само признание множественности этих принципов, лежащее в основе нашей модели, ставит вопрос о способах достижения согласия, ответить на который удовлетворительным образом не может ни одно из рассматриваемых нами построений политической философии. Но эта трудность не является единственной причиной, по которой мы отказываемся от первоначального проекта политической философии. Переход от анализа умозаключений об общих принципах к изучению ситуаций разногласия или согласия означает не только эмпирическую проверку модели. Неопределенность, присущая разрешению ситуаций конфликта, ставит новые прагматические проблемы и вызывает вопросы, не рассматриваемые в политической философии. Какова природа испытания (epreuve), которому подвергается обоснование справедливости (justification)? При каких условиях вещи, вовлеченные в действия людей, могут послужить доказательством того или иного принципа? Как выносится суждение и какова динамика его оспаривания (remise еп cause)}

На эти вопросы мы сможем ответить в третьей части книги, где перейдем от общих принципов квалификации людей и упорядочения их состояний к анализу ситуации как таковой, равно как и момента неопределенности, характерного для способов вовлечения в ситуации людей и вещей. Мы обратимся тогда к корпусу текстов, сильно отличающихся по своей природе от философских трудов. Нас будут интересовать пособия, в которых содержатся практические советы, рекомендации по правильному поведению и соответствующим ему способам и инструментам действия.

Пока же во второй части книги мы от рассмотрения рыночного порядка и соответствующего ему понимания человеческой природы на основании сочинений Адама Смита перейдем к анализу модели, являющейся общей для самых различных построений политической философии. Отобранные произведения будут рассматриваться нами как «грамматики» человеческих отношений, попытки прояснить правила согласия, и одновременно как наборы правил, обеспечивающих установление гармонии в граде, и как модели общей для всех людей компетенции, необходимой им для достижения согласия. На основе анализа этих произведений мы разработаем модель легитимного порядка, которую мы назовем «моделью града» (module de cite). Модель позволит прояснить требования, которым должен удовлетворять высший общий принцип, чтобы он мог использоваться для обоснований справедливости.

Мы начнем с того, что напомним читателю некоторые особенности интеллектуальной традиции, к которой относятся отобранные нами труды, и объясним причины, по которой мы выбрали для анализа именно их. Затем мы изложим гипотезы, на которых основывается формальная «модель града», и сопоставим ее