4) В той мере, в которой задачей рассматриваемых нами сочинений является обосновать естественный порядок для разрешения спорных ситуаций в соответствии с тем или иным высшим общим принципом, они должны исходить из возможности практического применения этого принципа. Они не могут быть утопией, всего лишь абстрактной «идеей республики» (так, например, Боден охарактеризовал построения Платона и Томаса Мора; см.: Bodin, 1987). Они должны представлять собой руководства к действию для тех, в чьих руках находятся бразды правления.

Общие истоки этих произведений следует, скорее всего, искать в риторической традиции, принципы которой мы вкратце изложили выше. К. Скиннер показал, что в современной политической мысли объединились два разных подхода в риторике, возникшие еще до эпохи Возрождения. С одной стороны, изучая итальянские города XII и XIII веков, он обратил внимание на связь между трактатами по риторике (ars dictaminis), задача которых была чисто технической и практической (в них содержались рекомендации по составлению официальных документов), и трудами, в которых давались советы по правильному ведению юридических и государственных дел. Среди трактатов второй группы были, в частности, «наставления» или книги советов, которые были адресованы непосредственно «подес-те»11. К традиции таких наставлений можно отнести сочинение Макиавелли «Государь» (Skinner, 1978, t. 1, p. 28—35). С другой стороны, Скиннер подчеркнул, что начиная со второй половины XIII века под влиянием той роли, которую во Франции приобретает использование трудов классических авторов и, в частности, Цицерона для обучения риторике, все большее значение начинает придаваться вопросам, затрагиваемым этими авторами.

В качестве примера Скиннер приводит произведение Б. Ла-тини середины XIII века, являющееся одновременно и практическим пособием, поскольку содержит модели писем и речей, и трактатом по риторике и политической и моральной философии, поскольку содержит большое количество ссылок на Аристотеля и Цицерона. При этом сам Латини подчеркивал, что основная наука по управлению государством — это риторика (id., р. 40). В этих работах основательно рассматривается вопрос об установлении общего блага и преодолении частных интересов, представляющих угрозу для республики. Эти рассуждения характерны и для канонических текстов, использованных нами для выделения типов градов. Вместе с тем эти работы напоминают и практические пособия, к рассмотрению которых мы приступим во второй части книги.

5) И наконец, мы отдали предпочтение произведениям, получившим широкое распространение и применение, а именно трудам, которые были использованы при разработке политических технологий, претендующих на универсальность создаваемых ими систем отношений. Так, например, «Общественный договор» Руссо во времена Великой французской революции широко использовался для обоснования нового законодательства. Следование этому последнему критерию при отборе текстов необходимо для прояснения связи между каноническими трудами, в которых принцип величия установлен на самом общем уровне, и средствами («депозитивами») или аргументами, имеющимися в распоряжении людей, которые апеллируют к тому или иному принципу величия в конкретных ситуациях.

Модель града

Рассмотрим последовательно гипотезы, позволившие разработать общую модель града. Модель построена на основе порядка величия и предполагает ряд формальных ограничений (тре-бований-аксиом). Она присутствует в различных построениях политической философии и направляет выражение обыденного чувства справедливости. По мере изложения мы сможем сравнить эту модель с более упрощенными моделями политических сообществ.

Первая аксиома (ai)12 — это принцип общности человеческой природы (principe de commune humanite), объединяющей всех членов града. Модель предполагает тождество людей, составляющих сообщество и способных действовать согласованно (s’accorder) как члены града (membres de la cite). При этом устанавливается основополагающая форма эквивалентности между членами града в их равной принадлежности к человечеству.

Кроме того, все рассматриваемые нами политические метафизики исходят из общего определения человечества. Это означает, что все они сходятся в определении границ человеческого сообщества, включающего всех людей без исключения, и придерживаются принципа, согласно которому все люди в равной степени обладают человеческой природой. Принцип общности человеческой природы исключает, таким образом, политические построения, в которых люди делятся на свободных и рабов или на полноценных и неполноценных. Иными словами, этот принцип свойственен не всем политическим метафизикам, что, соответственно, ограничивает область наших исследований.

При соблюдении только первого формального ограничения модели (contrainte) (то есть при отказе от проведения различия между людьми) мы имеем дело с упрощенной политической метафизикой (имеющей только один логический уровень), которую мы обозначим термином эдем, или идиллия (п). В рамках этой метафизики все члены общества могут быть объединены в один и тот же класс эквивалентности, и человеческое сообщество в таком случае может быть сведено, по сути, к од-ному-единственному Человеку — Адаму. В подобных построениях описываются устойчивые мироустройства, в которых царит вечное согласие всех со всеми (как в отдельных утопиях). Хотя эта модель и является упрощенной, необходимо иметь ее в виду, так как она представляет собой крайнюю форму града.

Построения, которые будут рассмотрены в этой книге, отвечают ряду других дополнительных ограничений. Вторая аксиома модели (аг) — принцип различия (principe de dissemblance) — исключает идиллии и эдемы. Предполагается существование как минимум двух возможных состояний, положений (etats) для членов града. Если допустить, что действия людей могут согласовываться с этими состояниями (согласно различным формам, которые мы рассмотрим далее), то различение этих двух состояний уже позволит выделить формы обоснования действий и соответствующие испытания, прохождение которых необходимо для присвоения этих состояний.

При соблюдении только этого второго принципа мы имеем дело с другим упрощенным политическим построением, в котором неукоснительное следование принципу сохранения личных особенностей приводит к тому, что существует столько же состояний, сколько и людей. При этой гипотезе принцип общности человеческой природы перестает быть действительным, поскольку исключается любая возможность сближения людей между собой и формирования групп людей, которым может быть приписано общее состояние. Хотя это построение и является упрощенным, оно также заслуживает внимания, поскольку представляет собой крайнюю форму модели града, к которой может привести оспаривание (во имя личных особенностей) любого обобщенного представления о людях, любой общей квалификации.

Построение модели града требует определения условий доступа членов града к различным положениям и состояниям (Stats). Первое ограничение (принцип общности человеческой природы) влияет на это определение, исключая возможность постоянного закрепления состояний за людьми. Политическая метафизика, которая основывалась бы, например, на различии каст или же на различии полов, несовместима с принципом общности человеческого природы13. Для того чтобы модель соответствовала принципу общности человеческой природы и чтобы совместимость двух рассмотренных выше принципов была возможной, модель должна предполагать для всех членов града равную возможность доступа ко всем состояниям. При этом все состояния должны обладать общим достоинством (commune dignite) (аз). Определенная таким образом модель человеческой общности, допускающей множество состояний