Никос задыхался от волнения, и верная Сильда помогла ему опуститься на почерневшее от времени бревно, неизвестно кем  привезенное и брошенное у входа  каменной лестницы, ведущей в главную башню.

Дагмар бросил поводья и в два прыжка оказался рядом, темные глаза его загорелись злобой.

— Что ты сказал? Леди Марин пропала, и ты до сих пор никого не послал за ней? Сидишь тут, как трухлявый пень и ничего не делаешь? А если с ней случилось несчастье, если она безуспешно взывает о помощи? Как ты вообще мог ее отпустить одну?

Никос уронил белую голову на тощую грудь и попытался объяснить, что с Марин невозможно спорить. Раз задумала куда-то идти, то не удержишь, кроме того, при ней Ронса и Лисса,  поблизости давно не слышно о  разбойниках или хищных зверях. Некого грабить, не на кого охотиться, сюда не забредают ни крупная дичь, ни денежные торговцы.

Дагмар только зарычал в ответ, едва сдерживая желание как следует встряхнуть этого никудышного муженька. Но следовало торопиться, пока на окрестности Тарлей не опустилась темная ночь. Марин нужно было скорее вернуть под кров даже такого запущенного жилища.

Рыцарь с жалостью погладил по шее измученного долгой дорогой коня, хорошо бы его напоить, дать отдых, но пусть подождет еще немного, хозяин только найдет свою женщину и привезет  в безопасное место.

Дрожа от нетерпения, Дагмар  тотчас направился в сторону ближайшего леса, мимо которого по дороге в деревню должна была проходить леди. Чумазый мальчишка с кухни взялся проводить  и сначала бежал впереди, но Дагмар ухватил его за пояс и посадил впереди себя на коня.

— Да не вертись ты, сучок костлявый! Будешь показывать путь.

Выехав на широкое поле, сплошь заросшее чахлой рожью напополам с сорняками, он остановился и спрыгнув на землю, припал к ней ухом.

— Ты ничего не слышишь?

— Ннннет, го-господин! Ничего…

— Кажется, воняет кровью и кто-то стонет… Проклятье!

Через недолгое время Дагмар уже склонялся над старым конюхом, сопровождавшим Марину во всех ее повседневных прогулках. Ронсо был жестоко избит и мог лишь слабо стонать, чтобы позвать подмогу. Однако, утешать его раны рыцарь отнюдь не спешил, прежде занявшись расспросами.

— Где женщины? Где твоя хозяйка? Отвечай скорее, старик, или я отправлю тебя к праотцам без последней молитвы!

Ронсо с трудом разлепил почерневшие губы:

— Их забрали… четверо… четверо мужчин с закрытыми лицами, они увели госпожу в лес… я не смог… простите…

Когда Дагмару стало ясно, что возлюбленная похищена, ум заполонила дикая ярость. Марин утащили в лес какие-то проходимцы, причем, они знают, что с Белого рыцаря не взять даже мало-мальского выкупа за супругу. А, значит, хотят лишь поразвлечься с миловидными девицами, что попались под руку. Проклятье! Где же искать их, как же успеть…

Дагмар оставил своего коня пастись на поле, велел мальчишке приглядеть за бедным стариком и хоть как-то облегчить его состояние, а сам побежал к лесу, над которым уже поднималась Спелая луна.

Но едва лишь рыцарь оказался под густым пологом елей, как в  сердце начало закрадываться отчаяние… Куда бежать? Где искать следы похитителей? Он метался из стороны в сторону, понимая, что может блуждать по окрестностям до  рассвета, но так и не выйдет на следы негодяев.

— Марин! Радость моя, где же ты… что с тобой?

То была величайшая мука! Воспаленное воображение живо рисовало одну страшную картину за другой - его несравненную тащат прочь по колючему бурелому, с ее белого тела сдирают одежду, над ней насмехаются…

«О Боги! А я даже не могу громко позвать ее, ведь тогда бродяги затаятся, ударят Марин, заткнут ей рот. Как же мне ее защитить…

В темноте Дагмар налетел на ствол могучего дерева и так приложился к нему лбом, что из глаз едва ли не посыпались искры, тогда он упал на колени, обнял лесного исполина почти у самой земли и вдруг почувствовал, что вместе с тупой болью в теле появляется какое-то новое… нет, скорее давно забытое ощущение.

Неимоверный прилив сил и мощи, что заставляет вытягиваться руки, изгибаться спину, менять человеческий облик на звериный… Дагмар физически страдал от таких метаморфоз, но в самых потаенных глубинах сознания, еще принадлежащего мужчине, вдруг родилось ликование и первобытный восторг.

«Да, я это могу! Я - это Он… Повелитель и господин ночного леса, одного вида которого боятся все прочие обитатели, от одного тихого ворчания которого прячутся в свои норы и гнезда, ибо я воистину бесстрашен и непобедим!

Я знаю все лесные тропы, я вижу во мраке, за много миль чувствую даже каплю крови из легкой царапины на женском плече. Теперь уж я найду избранницу и в клочья разорву обидчиков, насладившись воплями их смертного ужаса. Я иду за тобой, Марин! Ты будешь моей!»

 Дикий медвежий рев разорвал зыбкую тишину леса и его окрестностей. В ближайших поселках зажглись огни, куры испуганно сорвались с насестов, лошади едва не оборвали привязи. И только Спелая луна жадно взирала с небес, предвкушая скорое кровопролитие в глухой чаще.

Марина из всех сил старалась не пасть духом, обнимая дрожащие плечи Лиссы, пока та горестно причитала:

— Ах, моя бедная госпожа, мы пропали! Они продадут нас лесным тварям. Здесь неподалеку за Мизерни проходят караванные пути в Гиблый лес, а там за молодую, красивую женщину можно получить золото, пряности и драгоценные смолы. Нам конец… О, я не переживу, если меня станет мучить чудовище!

— Какое еще чудовище? Лисса, не хнычь! Прекрати! Никос нас скоро спасет… наверно… надеюсь…

Но, расслышав в голосе госпожи неуверенные нотки, служанка продолжала стонать вслух:

— Я и своему-то Михану лишь недавно позволила  все, что он хотел. Бабуля сказала, будет нехорошо долго дразнить такого славного парня, он может найти себе более сговорчивую подружку. А Михан трудолюбивый и добрый, я не хотела его терять. Бабуля дала мне настой семян дикой моркови, чтобы дети появились не сразу. И что же… после  жениха я должна стать игрушкой какого-то мерзкого дикаря, уж лучше умереть.

— Я бы так не убивался, милая девушка, и в Гиблом лесу можно выжить, если хорошенько приноровиться.

— Вам-то откуда знать? – Марина сердито одернула третьего пленника.

Это был бродячий музыкант, которого угораздило расположиться на отдых у реки и стать невольным свидетелем похищения женщин. Похоже, бедняга уже смирился с невзгодами и не сильно роптал на судьбу, сжимая между худых колен маленькую домбру.

— Слухами полнится мир, а я зарабатываю на пропитание, пересказывая легенды. Уже седьмой год развлекаю народ в трактирах и замках, но до сих пор не имею своего очага. Приближаются холода, участь скитальца незавидна. Надеюсь, разбойники просто вздернут меня на дубовой ветке. И кудри мои птицы растащат по гнездам, а глаза прорастут грибами… постойте-постойте, я готов сложить прекрасную песню… жаль, вы сейчас не готовы оценить мотив.