от родных ей было лучше. Видеть их тревожные лица, вечно вопрошающий взгляд было тяжело. Лиза все время чувствовала себя виноватой. Они были чудными людьми! Ни в чем не упрекали Лизу. Но она понимала, что всей своей несуразной жизнью она делает их несчастными. Теперь они были далеко. Она, наконец, почувствовала себя взрослой. Лазаревы тихо жили у себя в деревне, все время ожидая письма от дочери. И, конечно, переживали за ее новую непонятную жизнь.

* * *

Весь этот месяц княгиня почти не покидала Лизу. Они много времени проводили вместе. Теплыми вечерами подолгу гуляли по саду, потом сидели за чашкой чая у камина. Анна расспрашивала Лизу о ее жизни. Слушала рассказы о детстве, об институте. Лиза рассказывала о себе, и с этими рассказами боль как будто утихала. Как-то Анна сказала ей:

– Вот, Лиза, запомни. Если ты захочешь отвлечь кого-нибудь от его мыслей или намерений – попроси рассказать о себе. Вспоминая свое прошлое, человек обретает изначальную целостность.

Однажды вечером они сидели в беседке под раскидистыми кустами сирени.

– Дорогая, сегодня я довольна твоим видом. Вот и румянец вернулся.

– Не могу передать, насколько я вам благодарна. Вы столько для меня сделали!

– Ну что ты, дорогая! Выше голову! Жизнь продолжается. Скоро новые события вытеснят из памяти прошлое. Вот и сейчас, думаю, ты готова к серьезному разговору о твоем будущем.

– Я слушаю, – смиренно сказала Лиза, готовая всем сердцем выполнить любую просьбу, любое поручение своей благодетельницы.

– Нет, это я слушаю! Какое будущее ты желаешь для себя? Какая жизнь привлекает тебя?

– Мне трудно думать о будущем теперь.

– И тем не менее, это необходимо. Иначе оно никогда не наступит. Чего бы ты хотела для себя? Может быть, спокойная жизнь в роли матери семейства привлекает тебя? Подумай, замужество отвлечет и утешит тебя.

– Нет. Замуж я не хочу, – мрачно ответила Лиза.

– Тогда чего же ты хочешь?

Лиза закрыла глаза, вздохнула и сказала:

– Я хочу быть свободной. Не связанной узами любви, семьи. Путешествовать, помогать людям. Хочу быть похожей на вас.

– Ты не все обо мне знаешь, дитя мое. Моя жизнь трудна, а порой бывает опасна. Да, я делаю то, что делаю. Стараюсь приносить пользу. Стараюсь, чтобы в мире было чуть меньше несправедливости, чуть больше добра. Хотела бы ты для себя такую жизнь?

– Да, да! Тысячу раз да!

– Твое сердечко не отвердело от предательства? Способна ли ты помочь страждущим, утешить их?

– Да! В моем сердце столько любви! Я хочу делать добро. Я хочу подарить себя людям.

– Ну что ж, Лизонька. Почему-то именно такого ответа я и ожидала от тебя. Поправляйся, набирайся сил. Мы вернемся к этому разговору, когда ты будешь окончательно готова.

* * *

Прошел еще месяц. Анна стала уезжать на некоторое время. Последняя ее отлучка длилась две недели. Но Лиза не скучала. Она еще продолжала проходить курс лечения, назначенный доктором Лихтенбергом. Пила лекарства и отвары. Спала теперь уже спокойно – кошмары больше не мучили ее.

Она читала, гуляла в саду, рисовала, играла свои любимые пьесы. Любовь и страдания, с ней связанные, постепенно отходили в прошлое. Неизвестно, лекарственные препараты и утешительные беседы со своей спасительницей повлияли, или чувства сами перегорели от необычно сильного их накала. Страдания ее отвердели, подобно бывшей когда-то раскаленной лаве. Постепенно выковывался новый характер, новая личность.

* * *

После двухнедельного отсутствия вернулась Анна. Заглянула в глазки и удовлетворенно кивнула.

– Ну, рассказывай, как ты тут жила. Подробно.

Выслушав рассказ Лизы, помолчала. Потом произнесла слова, которые Лиза давно с надеждой ждала.

– Что ж! Вижу, ты поправилась окончательно. Голос бодрый, уверенный. Глаза ясные. Пожалуй, ты готова.

– О да, да! Конечно! Скажите, что нужно делать!

Анна повела ее в свой кабинет, который стоял запертым, пока ее не было. Усадила в кресло. Лиза приготовилась внимать с благоговением.

Глава двадцать вторая. Связь времен

Наконец-то! Желтоватые листы, исписанные знакомым уже почерком. Выцветшие чернила местами заменяли карандашные записи, почти стертые. Элена навела лупу на карандашный фрагмент. Удивительно! Все читается!

– Ну, не буду тебе мешать. Кофе в коридоре за углом. Я на связи, – ее венецианский коллега наконец-то удалился, прикрыв дверь кабинета.

Толстая тетрадка в коричневом кожаном переплете исписана от руки старинным почерком с ятями. Судя по качеству самой тетрадки, типу бумаги, дневник мог был написан, – Элена задумалась, – в 1890–1900-е годы. В начале вырвана страница. Судя по линии отрыва – та самая, которую она расшифровала в Риме.

Сердце бешено колотилось. Она с трудом заставляла себя сохранять спокойствие. Сначала по всем правилам нужно сделать внешнее описание рукописи. Элена включила диктофон…

* * *

«Не буду описывать здесь грустные события моей юности в Петербурге. Во-первых, эти воспоминания до сих пор очень болезненны. Во-вторых, невозможно говорить о них, не упоминая некоторых высокопоставленных особ, репутации коих мои рассказы могут повредить. Я была еще очень неопытна и оказалась совершенно не готова к такому испытанию, как пристальное внимание мужчин. Не защитила себя, свое сердце. Я любила тогда искренне и горячо, всем существом отдаваясь этому чувству. Мой избранник, о котором я уже тогда слышала много нелестных отзывов, казался мне лучшим человеком на свете. Я оказалась игрушкой чужих страстей, но впоследствии жизнь расставила все на свои места. Тот, кто разрушил когда-то мое счастье – очень помог мне в трудное время, когда я с сыном бедствовала. А человек, на которого я молилась, как на икону, ныне ведет жизнь скомороха. Но поскольку теперь все мы связаны родственными узами, я считаю своим долгом следовать нашей общей договоренности и оставить все произошедшее в тайне.

После того, как мне удалось вырваться из опутавшей меня паутины, я долго приходила в себя. Я была вдали от тех мест, разлучена с родителями, к которым была очень привязана. Моя благодетельница, за которую я не устаю молиться, не только спасла меня. Она подарила мне новую жизнь, вселила веру в себя. Мне пришлось взять другое имя, а вместе с ним – как будто изменилась моя сущность.

Прежде всего Анна занялась моим образованием. Вот что прекрасно отрезвляет! Я вдруг поняла, как мало знаю и умею. Во мне проснулась невероятная жажда побыстрее всему научиться. Перенесу сюда некоторые заметки, сделанные в то время. Перечитывая их сейчас, я снова ощущаю ту неуемную энергию, которую пробудила во мне Анна.

«Если я когда-нибудь вернусь к нормальной жизни, я хочу, чтобы люди узнали, как они бездарно проводят свое время.