Я уже неплохо освоила тосканский диалект, и венецианцы даже принимали меня за флорентийку, что было неплохо для успеха наших планов. Однако появление одного легкомысленного великого князя чуть не поломало всю игру. Несмотря на то, что я видела его в последний раз полтора года назад, сердце предательски забилось. Моя приобретенная выдержка дала трещину.

Он, как мне показалось, даже не был осведомлен о том, что случилось со мной тогда. Во всяком случае, удивился не тому, что я жива, а тому, что я оказалась здесь. (Помню, как одна пожилая русская дама в Ницце, увидев меня, долго крестилась). Я продолжала упорно «не понимать» обращенной ко мне русской речи. А он словно издевался! Я отвечала ему на итальянском. Его навязчивое внимание было совершенно излишне. На меня косились венецианцы. Мой любовник, к счастью, был далеко. Я поспешила затесаться в толпу гостей».

Элена искала в дневнике какие-нибудь зацепки, которые помогли бы восстановить драму этой девушки. Пока это были лишь намеки. Но эти намеки указывали на личности весьма значительные. И возможно, какой-то неизвестный кусок жизни российской верхушки общества мог бы открыться благодаря этим мемуарам. Для быстроты Элена использовала диктофон, просто прочитывая тетрадь вслух. Поэтому довольно скоро она дошла до конца. Некоторые фрагменты были на других языках. Эпизод в Оксфорде был на английском. А встреча в Палаццо Дожей была описана на той смеси тосканского и венецианского диалектов, которая предшествовала введению в употребление единого итальянского языка.

* * *

Через пару часов зашел синьор Распоно. – Ну что, нашла какие-нибудь зацепки?

– Да. Давай обсудим. Я нашла упоминание об одном событии здесь, в Венеции.

– В Венеции? Отлично!

– Нужно поискать какие-нибудь документы, в которых есть описание приема в честь приезда в Венецию Виктора-Эммануила.

– Поищем!

– Известен год – 1873. Есть подозрение, что наша мемуаристка была на этом приеме. Мы сможем узнать список гостей?

– Прием был у Дожей?

– Да, конечно.

– Узнаем. Я свяжусь с коллегами из музея. Думаю, на днях мы это выясним.

Глава двадцать третья. «Остров мертвых»

Элена бродила по дорожкам кладбища Сан-Микеле. Погода была пасмурная. Вечерело. Редких посетителей можно было встретить на острове в такое время. Она рассеянно скользила взглядом по надгробиям. Ничего особенно не искала, просто пыталась настроиться на мир мертвых. Ведь послание, которое она расшифровывала и переводила – именно оттуда.

Последние дни синьора Маркони много времени проводила в музее с рукописью. Она давно расшифровала ее. Но все равно продолжала перечитывать и всматриваться в полустертые странички. Словно искала что-то еще. Какой-то знак, обращенный лично ей. Но, увы, ничего обнаружить пока не получалось. Ожидала она чего-то такого и от своих снов. Но снов больше не было.

Элена уже полностью уверовала в то, что в снах дух ее проникает в другое тело – тело женщины, написавшей этот дневник. Она чувствовала внутреннюю связь с ней и воспринимала ее жизнь как свою, но в предыдущем воплощении. То, что происходило в снах, перекликалось с историей жизни этой женщины, встающей со страниц дневника. Когда же сны прекратились – Элене стало ее не хватать. Словно прервалась связь… Беспокойные мысли привели ее на кладбище.

Постояла у могилы Иосифа Бродского. Вот – еще один беспокойный странник. И тоже раздвоенная душа: две страны – две жизни. Нашел ли он на кладбище Сан-Микеле то, что искал? А она? Нашла ли?

Тучи подозрительно чернели. Ветер усиливался. Пора было возвращаться. В предгрозовом сумраке ей почудилась какая-то фигура, закутанная в старинный плащ. Фигура двигалась ей навстречу. Элена как завороженная смотрела на нее. И вдруг:

– Signora Elena! Bisogno ritornare! Questa sera non è buono tempo per rimanere nel cimitero![19] – призрак вдруг превратился в синьора Распоно.

С самого первого дня их знакомства Распоно виделся Элене каким-то полуреальным, полупризрачным существом. Ведь именно с его появлением в ее жизни начались все эти странности.

– А ты мог бы показать мне могилу, с которой связана эта тетрадь?

– Уже темнеет. Скоро начнется буря. Давай приедем сюда, когда погода наладится. Пойдем-пойдем, ближайший рейс отсюда через десять минут, а следующего ждать – полчаса.

Он развернул ее в сторону выхода и, хотя Элена продолжала останавливаться у каждого надгробия, настойчиво тянул ее к пристани.

– А ты как оказался здесь?

– Тебя искал.

Элена безмолвным знаком вопроса уставилась на него.

– В смысле? Почему здесь? И почему искал? – или в другом порядке… Но именно такие вопросы возникли в ее голове.

Распоно молчал.

Туча угрожающе приближалась. Порывистый ветер сбивал с ног, с деревьев полетели ветки. Казалось, еще немного, и унесет сами деревья.

Когда они подошли к причалу, показались огромные сердитые волны. Элена затормозила.

– А вапоретто выйдет в море в такую погоду? – с опаской поинтересовалась она.

– Боишься, что мы попадем в кораблекрушение? – Распоно глянул на нее насмешливо.

– Ну, не то чтобы… Будет сильная качка?

– Будет. Но не такая, как ты думаешь.

Страхи Элены оказались напрасны. Подошедший катер посадил всех на борт и спокойненько себе поплыл к городу. Качка почти не ощущалась.

Только они отплыли от острова – его накрыла стена дождя. Маркони зачарованно смотрела, как очертания острова смываются потоком струй. Конечно, все пассажиры уютно устроились на закрытой палубе, задвинули форточки и наблюдали бушующую стихию. Вода сверху и вода снизу, дождевая и морская – все смешалось, казалось, начинается потоп!

– È magnifico![20] – шептала Элена.

Когда они подплывали к Венеции, дождь стал утихать, ветер тоже. Но из вапоретто на пристани никто не вышел. Да и зачем? Кораблик огибал весь город, можно было выйти на любой остановке, но лишь тогда, когда закончится дождь.

– Я хочу тебе кое-что показать. Зайдем во Дворец Дожей?

– Но… уже поздно. Он, наверное, закрыт?

– Закрыт для публики. Но наши коллеги там работают по вечерам.

Кораблик двигался по Гранд-каналу, который очерчивал город по кругу. Дворец Дожей был с его противоположной стороны.

Глава двадцать четвертая. Лабиринты Палаццо Дожей

Они высадились около площади Сан-Марко. Дождь закончился. Распоно повел Элену не ко главному входу, а свернул в какой-то переулочек, такой узкий, что, идя друг за другом, они касались плечами стен. Потом перед ними оказался столь же узенький мостик. Пройдя по нему, они свернули налево и оказались перед невзрачной дверью. Распоно позвонил в домофон. Через некоторое время щелкнул замок, дверь открылась, и они нырнули внутрь.

Пока они шли, Элена ощущала себя словно в каком-нибудь детективном романе Дафны Дюморье. В двух шагах от