— Привет, Мия.

Она переводила взгляд с меня на Адриана.

— Еще один парень? — спросила она. Судя по еетону, я имела собственный гарем мужчин.

Адриан бросил на меня вопросительный, удивленный взгляд. Ястиснула зубы и решила не снисходить до ответа. Вместо этого я проявиланехарактерную для меня вежливость.

— Мия, это Адриан Ивашков.

Адриан включил свое обаяние, прежде обращенное на меня. Ониобменялись рукопожатием.

— Рад знакомству с подругой Розы, в особенности с такойхорошенькой.

Судя по его тону, мы знали друг друга с детства.

— Мы не подруги, — сказала я.

Мой запас вежливости подходил к концу.

— Роза водится только с парнями и психопатами, —заявила Мия.

Как обычно, когда речь заходила обо мне, ее голос звучалпрезрительно, но что-то в выражении лица подсказывало — Адриан заинтересовалее.

— Ну, — сказал он жизнерадостно, — посколькуя и психопат, и парень, это объясняет, почему мы такие добрые друзья.

— Мы с тобой не друзья, — возразила я. Онрассмеялся.

— Строишь из себя недотрогу, да?

— Она не строит из себя недотрогу, — буркнула Мия,явно расстроенная тем, что Адриан уделяет мне больше внимания. — Можешьрасспросить половину парней нашей школы.

— Ну да, а другую половину расспроси насчет Мии, —парировала я. — Если ты готов оказать ей какую-нибудь любезность, она вдолгу не останется.

Когда Мия объявила нам с Лиссой войну, ей удалось подбитьдвоих парней распустить слух, будто я вытворяла с ними черт-те что. Правда,чтобы уговорить их разнести эту ложь, она сама переспала с ними.

Тень смущения пробежала по ее лицу, но она не утратилаприсутствия духа.

— Ну, по крайней мере, я делаю это не бесплатно.

Адриан издал что-то вроде мяуканья.

— Ты закончила? — спросила я. — Тебе порабаиньки, а взрослым хотелось бы поговорить.

Почти детский вид Мии был для нее больным вопросом, и ячасто использовала это обстоятельство.

— Конечно, — решительно заявила она, щеки у неепорозовели, лишь усиливая впечатление фарфоровой куколки. — У меня естьзанятия поинтереснее. — Она направилась к двери, но остановилась, положивна нее руку, и обернулась к Адриану. — Знаешь, это мамочка поставила ейсиняк.

С этими словами она вошла в дом, и необычныеповорачивающиеся стеклянные двери закрылись за ней.

Мы с Адрианом стояли в молчании. В конце концов он раскурилновую сигарету.

— Твоя мама?

— Заткнись!

— Ты из числа тех, кто находит либо задушевных друзей,либо смертельных врагов, верно? Никаких полутонов. Вы с Василисой, наверное,как сестры?

— Надеюсь!

— Как она?

— А? Что ты имеешь в виду?

Он пожал плечами, вроде бы подчеркнуто легкомысленно, но японимала, что это не так.

— Ну, не знаю. В смысле, мне известно о вашем побеге… иеще была эта история с ее семьей и Виктором Дашковым…

Упоминание о Викторе заставило меня напрячься.

— И?..

— Не знаю. Просто подумал, может, этого слишком многодля нее… ну, чтобы справиться.

Я внимательно разглядывала его. Был момент, когдапросочились слухи о невменяемости Лиссы, но их быстро загасили. Большинстволюдей забыли об этом или вообще сочли ложью.

— Мне пора идти.

Я решила, что сейчас разумнее всего избежать дальнейшихвопросов.

— Уверена? — спросил он лишь чуть-чутьразочарованно, в основном оставаясь таким же самоуверенным и самодовольным.

Что-то в нем по-прежнему интриговало меня, но оно не стоилотого, чтобы идти против принципов или втягиваться в обсуждение Лиссы.

— Мне казалось, пришло время взрослых разговоров. Мнехотелось бы обсудить множество взрослых вещей.

— Уже поздно, я устала, а от твоих сигарет разболеласьголова.

— А по-моему, очень мило. — Он затянулся ивыдохнул дым. — Некоторые женщины считают, что сигареты придают мнесексуальный вид.

— Думаю, ты куришь, чтобы чем-то занять себя, покаобдумываешь следующее остроумное замечание.

Он рассмеялся, одновременно затягиваясь, и чуть непоперхнулся дымом.

— Роза Хэзевей, жду не дождусь нашей новой встречи.Если ты столь очаровательна, когда устала, раздражена, и столь великолепна ссиняком под глазом и в лыжных одежках, то на высоте положения ты, должно быть,просто разрушительна.

— Если под «разрушительна» ты имеешь в виду, что тебеследует опасаться за свою жизнь, то да, ты прав. — Я толкнуладверь. — Доброй ночи, Адриан.

— До скорой встречи.

— Не думаю. Я уже говорила, не интересуюсь теми, ктостарше.

Я вошла в дом. Дверь закрылась, и до меня донеслось елеслышное:

— Конечно, не интересуешься.

На следующее утро Лисса встала и ушла еще до того, как язашевелилась. Это означало, что ванная в полном моем распоряжении и я могуспокойно привести себя в порядок. Мне страшно правилась ванная — такая большая,что даже моя безразмерная кровать очень удобно разместилась бы в ней. Горячийдуш помог мне проснуться, хотя мышцы еще болели после вчерашнего. Стоя передзеркалом в полный рост и расчесывая волосы, я с некоторым разочарованиемобнаружила, что синяк никуда не делся. Правда, он стал светлее и приобрелжелтоватый оттенок. Немного крема и пудры — и его почти не разглядеть.

В поисках чего-нибудь перекусить я спустилась вниз. Завтракв столовой только закончился, но одна из горничных дала мне две булочки сперсиком, и я ушла. Жуя по дороге одну, я мысленно потянулась к Лиссе. Спустянесколько мгновений я почувствовала, что она на другом конце базы, не там, гдерасполагались комнаты студентов Академии. Идя по этому следу, я поднялась натретий этаж, подошла к одной из комнат и постучалась.

Дверь открыл Кристиан.

— А-а, Спящая Красавица! Приветствую.

Он провел меня внутрь. Лисса со скрещенными ногами сидела напостели и улыбнулась при виде меня. Комната выглядела столь же великолепно, какнаша, но большую часть мебели придвинули к стенам, чтобы освободить место. Язаметила Ташу.

— Доброе утро, — сказала она.

— Привет, — ответила я. Вот и попробуй избегатьее.

Лисса похлопала по постели рядом с собой.

— Ты должна увидеть это.