По-моему, мама говорила что-то еще, но я ничего не слышала.Я думала о том, как Дмитрий покидает Академию, покидает меня. Думала о том, какхорошо ладят друг с другом он и Таша. И тут воображение сорвалось с цепи. Передмоим внутренним взором разворачивались сцены будущего. Таша и Дмитрий вместе.Ласкают друг друга. Целуются. Обнаженные. Ну и все такое прочее…

Я плотно зажмурилась на мгновение и снова открыла глаза.

— По правде говоря, я устала.

Мама остановилась посреди фразы, я понятия не имела, о чемона перед этим говорила.

— Я действительно устала, — повторила я. Голос мойзвучал глухо и опустошенно; никаких эмоций.

— Спасибо за глаз… м-м-м… за подарок, но если невозражаешь…

Мать удивленно и озадаченно смотрела на меня. Потоммгновенно приняла непроницаемый вид. До этого момента я не осознавала, в какойстепени она утратила контроль. Пусть и на короткое время, она позволила себестать уязвимой со мной. Теперь эта уязвимость исчезла.

— Конечно, — сухо ответила она. — Я не хочудокучать тебе.

Мне хотелось объяснить ей свое поведение.

Хотелось сказать, что я выгоняю ее не по какой-то личнойпричине. И еще поведать ей, как я мечтала, чтобы она была доброй, понимающейматерью, которой можно довериться. Матерью, с которой легко обсуждать дажелюбовные переживания. В общем, такой, какой все вокруг представляют себе мать.

Господи! На самом деле я хотела поговорить об этом хоть скем-нибудь, в особенности сейчас. Но я чувствовала себя раздавленной, не моглапроизнести ни слова. Как будто у меня выдрали сердце и швырнули его в дальнийугол комнаты. В груди возникла жгучая, мучительная боль. И пустота, которая,казалось, никогда не заполнится. Одно дело — смириться с тем, что я не могубольше быть с Дмитрием, и совсем другое — узнать, что мое место займет другаяженщина. Я молчала, просто утратила дар речи.

Злость вспыхнула в глазах матери, она поджала губы схарактерным для нее выражением недовольства. После чего без единого словаразвернулась и вышла, хлопнув дверью. Хлопанье дверью часто бывало и моимприемом. Полагаю, некоторые гены у нас действительно общие. Однако я почтимгновенно забыла о ней. Просто сидела и думала. Думала и воображала. Такпрактически я провела всю оставшуюся часть дня. Пропустила обед. Поплакала. Нов основном сидела на постели, все глубже погружаясь в депрессию. ПредставлятьДмитрия и Ташу вместе — ужасно, но, как выяснилось, еще хуже вспоминать, как мыс ним были вместе. Никогда больше он не прикоснется ко мне так, никогда непоцелует снова… Это было худшее Рождество в моей жизни.

Поездка на лыжную базу приближалась. Выкинуть из головы всюэту историю с Дмитрием и Ташей оказалось выше моих сил, но, по крайней мере,сбор вещей и другая подготовка к поездке помогли немного отвлечься. Когда делокасалось нашей безопасности, Академия проявляла особую заботливость, иногда этосулило приятные сюрпризы. Так, Академия имела в своем распоряжении два частныхсамолета. „Следовательно, стригои не смогут напасть на нас ни в какомаэропорту, и мы будем путешествовать с шиком. Самолеты поменьше коммерческих,но удобные и просторные. Сиденья откидывались назад — ложись и спи. Еслиперелет предстоял долгий, можно было смотреть фильмы, для чего в спинкусоседнего кресла вмонтировали маленькие пульты управления. Иногда нам дажеподавали какую-нибудь необычную еду. Я была готова поспорить, однако, что этотперелет слишком короток для кино и обеда.

Мы отбыли поздним вечером двадцать шестого. Поднявшись наборт самолета, я поискала взглядом Лиссу, потому что хотела поговорить с ней;после рождественского завтрака мы практически не общались. И не удивилась,увидев, что она сидит рядом с Кристианом и вид у них такой, будто они отнюдь нежаждут чьего-то присутствия. Слышать их разговор я не могла, но Кристианобнимал ее за плечи и светился от радости. Я по-прежнему считала — он не всостоянии позаботиться о ней так, как я, но признавала, что он делал еесчастливой. Я выдавила улыбку, кивнула им и прошла по проходу туда, откуда мнемахал Мейсон. По дороге миновала сидящих рядом Ташу и Дмитрия, но сознательнопроигнорировала их.

— Привет.

Я опустилась в кресло рядом с Мейсоном. Он улыбнулся мне.

— Привет. Ну как, готова к лыжным гонкам?

— Как никогда.

— Не волнуйся, — подмигнул он. — Я будутактичен с тобой.

Я усмехнулась и откинула голову на спинку сиденья.

— По-моему, ты бредишь.

— Благоразумные парни такие скучные.

К моему удивлению, он накрыл мою руку своей. Кожа у негобыла теплая, я почувствовала легкое покалывание от его прикосновения. Этоиспугало меня. До сих пор я считала, что Дмитрий единственный, вызывающий уменя такую реакцию.

«Пора идти вперед, — подумала я. — Дмитрий,очевидно, так и поступает. И мне давным-давно следовало».

Я переплела свои пальцы с пальцами Мейсоиа, и этот жестзастал его врасплох.

«Наверное, будет забавно».

Так оно и оказалось.

Я постоянно старалась напоминать себе, что мы здесь из-заслучившейся трагедии, а где-то есть стригои и люди, готовые нанести удар. Ноостальные словно начисто обо всем забыли. Лыжная база оказалась потрясающей.Внешне она выглядела как бревенчатый дом, но где вы видели дом, способныйвместить сотни людей и создать им невероятно роскошные условия? Трехэтажноеотсвечивающее золотом деревянное строение разместилось среди высоких сосен.Окна большие, с изящным арочным верхом и, естественно, затененные для удобствамороев. Хрустальные светильники — электрические, по форме напоминающиефонари, — висели у всех входов, дом сверкал, словно усыпанный драгоценнымикамнями.

Нас окружали горы, мое обостренное зрение едва различало ихночью, но я готова была поспорить — при свете дня вид будет изумительный. Содной стороны дома располагалось собственно место для катания на лыжах — крутыехолмы, лыжные трассы, подъемники и буксирные тросы. С другой стороны —восхитительный каток. Рядом с ним тянулись пологие холмы для катания на санях.И это лишь то, что имелось снаружи.

Внутри все было обустроено для удовлетворения любых нуждмороев. Конечно, «кормильцы», двадцать четыре часа в сутки готовые к услугам.Катание в ночном режиме. Защитные кольца вокруг базы и стражи повсюду. Все, чтоможет пожелать живой вампир. В главном вестибюле со сводчатого потолкасвешивалась огромная люстра. Пол выложен мраморными плитами, образующимисложный узор, за конторкой круглые сутки сидел портье, готовый удовлетворитьлюбые желания. Остальная часть базы — коридоры и комнаты отдыха — быливыдержаны в красно-черно-золотистых тонах. Темно-красный цвет доминировал надостальными, и я невольно задавалась вопросом, случайно ли это сходство скровью. Стены украшали зеркала и произведения искусства, здесь и там стоялималенькие декоративные столики, на них вазы с бледно-зелеными в фиолетовыхкрапинках орхидеями, наполняющие воздух острым ароматом.