Комната, предназначенная для нас с Лиссой, была больше, чемобе комнаты в Академии, вместе взятые, и отделана так же богато, как вся база.

Плюшевый ковер отличал такой толстый ворс, что я прямо увхода скинула туфли и прошлась босиком, наслаждаясь тем, как мягко моим ногам.Две огромные кровати покрывали пуховые одеяла, и на них было так много подушек,что, клянусь, человек мог навсегда затеряться среди них. Застекленные дверивели на просторный балкон, и это было бы круто, учитывая, что мы располагалисьна верхнем этаже, если бы не мороз снаружи. В дальнем конце балкона стоялаванна для двоих, но, на мой взгляд, она вряд ли была актуально в такой мороз.

Утопая в роскоши, я достигла той стадии перегруженностивпечатлениями, когда все начинает сливаться вместе. Ванна из черного мрамора.ТВ с плазменным экраном. Корзинка с шоколадом и другими сладостями. Когда мынаконец решили пойти покататься, мне определенно не хотелось покидать комнату.По-моему, я с огромным удовольствием провела бы все каникулы, не высовываяотсюда носа.

Тем не менее мы в конце концов выбрались наружу, и, каким-тообразом сумев выкинуть из головы Дмитрия и мать, я начала получатьудовольствие. Помогло то, что база оказалась обширна и шансы встретиться с нимибыли невелики. Впервые за несколько недель я смогла полностью сосредоточитьсяна Мейсоне и осознала, насколько он компанейский человек. И с Лиссой я общаласьбольше, чем когда-либо за последнее время, отчего мое настроение тожеулучшилось.

Лисса, Кристиан, Мейсон и я — получилось что-то вроде двухпар. Почти весь первый день мы катались на лыжах, хотя двум мороям среди наспришлось трудновато. Учитывая наши с Мейсоном бесконечные тренировки, ни он, ния не боялись рискованных спусков. Состязательная природа подталкивала насвыписывать немыслимые виражи, чтобы превзойти друг друга.

— Вы, ребята, прямо самоубийцы, — в какой-томомент заметил Кристиан.

Уже стемнело, и фонари на высоких столбах освещали егопораженное лицо.

Он и Лисса ждали у основания холма, глядя, как мы с Мейсономспускаемся на безумной скорости. Где-то в глубине души я понимала, что этоопасно, что Дмитрий посоветовал бы мне постараться сдерживать себя, нобезрассудство оказалось сильнее. Темный всплеск мятежности не позволялотступить.

Сделав резкий поворот, мы остановились, веером рассыпая,снег.

— Ну, это просто разминка, — с ухмылкой сказалМейсон. — В смысле, Роза оказалась в состоянии все время держаться вровеньсо мной. Невинная забава.

Лисса покачала головой.

— Вам не кажется, что вы заходите слишком далеко?

Мы с Мейсоном посмотрели друг на друга.

— Нет.

— Ну, вы как хотите, а мы возвращаемся, — заявилаЛисса. — Постарайтесь не сломать себе шею.

Они с Кристианом ушли, рука об руку. Проводив их взглядом, яповернулась к Мейсону.

— Я готова продолжить. А ты?

— Да уж не сомневайся.

Мы поднялись на вершину холма. Приготовившись скатитьсявниз, Мейсон спросил:

— Как насчет вот этого? Видишь? Сначала кочки, перевалчерез гребень с разворотом на сто восемьдесят градусов, чтобы не врезаться вонв те деревья, а потом вниз.

Я проследила взглядом в том направлении, куда указывал егопалец: один из самых длинных склонов, трасса очень неровная.

— Это и вправду безумие, Мейсон, — нахмурившись,ответила я.

— Ах! — воскликнул он победоносно. — Она вконце концов спеклась.

— Ничего не спеклась. — Бросив еще один взгляд наголовокружительный спуск, я сдалась. — Ладно. Пошли.

Он взмахнул рукой.

— Ты первая.

Я вдохнула побольше воздуха и ринулась вниз. Лыжи гладкоскользили по снегу, яростный ветер бил в лицо. Первый прыжок прошел точно ичисто, но далыне скорость так сильно возросла, что до меня по-настоящему дошло,насколько опасна наша забава. На то, чтобы принять решение, было мгновение…нет, крошечная доля мгновения. Если я отступлю, Мейсон продолжит куражиться — амне действительно хотелось натянуть ему нос. Если я сумею проделать этот чертовспуск, то моя чудовищная репутация будет подтверждена. Но если попытаюсь и несправлюсь… то действительно могу сломать себе шею.

Голос, подозрительно похожий на голос Дмитрия, зазвучал вголове, напоминая о необходимости понимать, когда требуется проявитьсамообладание и сделать мудрый выбор. Я решила проигнорировать этот голос иринулась дальше.

Трасса была в точности такая трудная, как я опасалась, но япрошла ее без сучка без задоринки, один резкий, опасный разворот за другим,вздымая фонтаны снега. Благополучно спустившись, я посмотрела вверх и увидела,что Мейсон стоит, неистово жестикулируя. Разглядеть выражение его лица илирасслышать слова я не могла, но представляла, что он разразился приветственнымикриками. Я помахала в ответ и стала ждать, пока он спустится.

Увы… На полпути вниз Мейсон не справился с одним из прыжков.Его лыжи сцепились, ноги нелепо изогнулись, и он упал.

Я добралась до него одновременно со служителями лыжной базы.Ко всеобщему облегчению, Мейсон не сломал ни шею, ни что-нибудь еще. Тем неменее сильно растянул щиколотку и, скорее всего, до конца каникул утратилвозможность кататься на лыжах.

Пылая яростью, подбежала одна из инструкторов, наблюдающихза склонами.

— О чем вы только думаете, ребята? — набросиласьона на нас и повернулась ко мне. — Я просто глазам своим не верила, глядяна твои трюки! — Она снова перевела взгляд на Мейсона. — А тебе,конечно, непременно хотелось повторить ее «подвиг»!

Я хотела возразить, что это вообще-то была его идея, но втот момент не имело значения, кто виноват. Я просто радовалась, что всеобошлось. Однако, когда мы оказались «дома», меня начало грызть чувство вины. Явела себя безответственно. Что, если бы он серьезно пострадал? Ужасные видениязаплясали перед моим внутренним взором. Мейсон со сломанной ногой… со сломаннойшеей…

О чем только я думала? Никто не заставлял меня спускаться потрассе. Мейсон предложил, да… но я же не воспротивилась. А ведь могла. Скореевсего, Мейсон стал бы насмехаться надо мной, но он в достаточной мере сходил помне с ума, чтобы с помощью какой-нибудь женской уловки я смогла остановить егоиздевки. Я оказалась неспособна устоять перед ощущением восторга и риска — вточности как когда целовала Дмитрия, — не задумываясь о последствиях,потому что где-то внутри все еще таилось это импульсивное желание бытьнеобузданной, полностью раскрепощенной. Мейсоном оно тоже владело, его желаниевоззвало к моему и…

После того как он оказался в безопасности на базе и приложиллед к щиколотке, я понесла наше снаряжение наружу, на склад. Возвращаясь, явошла через другую дверь. Этот вход находился на большой открытой галерее срезными деревянными перилами. Галерея была встроена в горный склон, и с нееоткрывался потрясающий вид на окрестные горы и долины — если, конечно, вы всостоянии простоять на морозе достаточно долго, чтобы восхититься им. Большинстволюдей явно неспособны на подобный подвиг.