Зо поколебался. Потом перевел взгляд на Ордина. Потом –Сварог даже не сообразил, что случилось, – голова матроса мотнулась назад,и он кулем повис на руках крепышей, обалдело тряся копной немытых волос; на егогубах показалась кровь. А капитан уже отвернулся от вора, дуя на костяшки пальцев,приказал негромко:

– Шлюпку на воду. Этого связать. И на берег.

И удалился с палубы.

– Шлюпку на воду! – продублировал приказ Блай.

Несколько матросов бросились к лебедке. Крепыши умело, вмгновенье ока связали Ордину руки за спиной невесть откуда взявшейся веревкой(наверное, приготовили загодя, зная, чем дело может кончиться) и потащили кшлюпке. Перекинули тело через борт, залезли следом. Заскрипели деревянныеблоки, и небольшая, подвешенная на канатах лодка медленно, рывками исчезла забортом корабля. Немного погодя до Сварога донесся тихий плеск – а такжепослышались вопли Ордина, пришедшего в себя после капитанского хука:

– Капитан, да он сам мне его подарил!.. Ну спроси унего, капитан!.. Он же врет все!.. Ты кому веришь – мне или этому лордику?.. Онже лар!.. Он нарочно мне его подсунул!.. Да я верну ему этот перстень хренов!..Капитан!!!

Весла уверенно и ритмично толкали шлюпку к берегу, и вскорекрики вора слились в далекое неразборчивое вякание.

Вся команда столпилась у борта. Молчали. Смотрели.

– Жестоко, – наконец негромко произнес Сварог,наблюдая, как крепыши развязывают Ордина, спихивают на мелководье и, слаженноработая веслами, разворачивают шлюпку. – Погибнет ведь. Хелльстадкак-никак.

– Невелика потеря… – буркнул Блай. – А может,и не подохнет, акулья отрыжка. До границы лиг семьдесят всего.

Ордин носился взад-вперед по берегу, размахивал руками иорал что-то.

Сварог вздохнул, пытаясь отогнать чувство, будто именно онвиноват в происшедшем.

– А еще сын барона…

Блай в недоумении воззрился на него:

– Кто – сын барона? Этот?

– Ну, – кивнул Сварог, уже смекая, что крутолопухнулся.

– Он сам вам сказал?

– Ну…

– Эх, милорд, вы как ребенок малый, честноеслово! – Блай смачно сплюнул за борт, не замарав роскошные усы. Шлюпку скрепышами уже поднимали на борт. – Он такой же сын барона, как я – жрицаВеликой Матери. Зо его в одном снольдерском кабаке подобрал – и то из-за тоготолько, что он ножи метал мастерски. Беглый каторжанин он, и ничего больше.«Сын барона», полбочки тухлой трески мне в глотку… – Он повернулся кматросам и заорал: – Ну? Чего зенки вылупили, рыбьи потроха? По местам! Парусаставить, с якоря сниматься! Живо у меня!

…«Ко мне», – приказал Сварог мысленно и заранееотодвинулся назад, но все равно не рассчитал – молнией метнувшаяся сквозьзакрытую дверь каюты туманная полоса ударила его в грудь, отшвырнула к стене иобернулась весело гавкавшим щенком.

– Сидеть! – рявкнул Сварог вслух, с усилиемотклеивая себя от стенки. Щенок торопливо плюхнулся на зад, взлаял, но,конечно, долго не усидел – тут же вскочил и бросился лизать лицо. Сварог тщетноуворачивался, приговаривая: «Тихо, тихо, Акбар, сидеть!», – но туманнаяполоса улетучилась наружу.

Борн все ж таки отыскал комбинацию заклинаний, позволяющихдержать неугомонного Акбара на своеобразной магической привязи – увы,несовершенной, но в данном случае привередничать не приходилось. Однако покасажать щенка на «цепь» Сварог не хотел: пусть порезвится.

Он распахнул створку окна: до иллюминаторов здесь еще недодумались. «Божий любимчик» уже покинул пределы Хелльстада и шел на всехпарусах вниз по течению. По обе стороны тянулись зеленые равнины, перемежаемыекое-где поросшими лесом округлыми холмами; река была пуста. На палубемеланхолично позванивали струны виолона, и кто-то лениво напевал стариннуюбалладу «Былые годы Сегулы»:

Были бурными года,

Скалы – белыми.

Только все уж, господа,

Ставки сделаны.

Дремлют скучные года

Немо, глухо,

Пусть вода вам, господа…

Вдруг песня оборвалась. На палубе забегали, началась суета.Дважды коротко свистнула боцманская дудка.

Сварог выскочил на палубу. Акбар мирно лежал у мачты,обстоятельно догладывая кость от здоровенного окорока. Кок Мышиный Соус, на сейраз ничуть не обратив внимания на очередную реквизицию его запасов, вместе сдругими стоял у правого борта. Моряки возбужденно орали, пихая друг другалоктями, вытянув руки, указывали друг другу куда-то.

Сварог отыскал свободное местечко у фальшборта, досталподзорную трубу, выменянную у судового плотника на десяток серебряных звездочекиз шаура (стрелять пришлось в подушку).

На небольшом расстоянии от реки, заметно отставая от«Божьего любимчика», но двигаясь параллельным курсом, скользило над землейнечто странное. Черный прямоугольник плыл в воздухе, волнообразно, плавно, едвазаметно выгибаясь, а над ним, словно прикрепленный невидимым шпеньком копределенному месту этой непонятной штуки, висел белый шар, и на его боку,обращенном к кораблю, немигающе пялился глаз – без век и ресниц, с желтойрадужкой и белым кошачьим зрачком. Зрачок то сокращался, то разбухал. Сварогупочудился в этом некий ритм, и тут же кто-то вырвал у него трубу.

– Осторожнее! – сказал штурман Борн. – Нестоит смотреть на него слишком долго. Значит, они продвинулись дальше… – Вего голосе звучала тоскливая обреченность.

– Кто? – спросил Сварог.

Штурман промолчал. Свистнула дудка, на реях перекликалисьматросы. «Божий любимчик» ощутимо замедлял ход.

– Канониры, к орудиям! – прогремел с мостикаусиленный рупором голос капитана Зо. – Верхняя палуба, три орудия поочередно,от юта – огонь!

Корабль слегка качнуло, под ногами трижды прогрохотало, надрекой поплыл густой пороховой дым. Раздался посвист картечи.

Первый заряд прошел впереди загадочного создания – гораздоправее от него, по его курсу взлетела земля. Остальные, то ли один, то ли оба,накрыли цель. Там, где только что были прямоугольник с шаром, закрутилсяспиралью столб густого черного дыма, пронизанный ядовито-зелеными вспышками,раздался отвратительный, злобный, жалобный вой, издать который могло лишь живоесущество, – и тут же оборвался.

Дым превратился в антрацитово-черный, почти материальный,неподвижный столб, тут же осевший на землю кучей пыли с далеко разнесшимсясухим скрежетом.

– По местам! – заорал капитан Зо. – Черта невидели?

Люди стали расходиться, возбужденно гомоня.

– Бог ты мой, что это такое было? – спросилСварог.

Борн ответил вопросом:

– Вы помните, что изображено на картах на севереконтинента?