– О пророчествах мы хорошо поговорили в день первойвстречи, – сказал Борн. – За последние столетия их нагромоздилистолько, что некуда складывать. Сейчас, когда пророкам уже не грозит костер идругие серьезные неприятности, прорицателей, как легко догадаться, развелосьвидимо-невидимо… Старые мастера внушают больше доверия, но, во-первых, онигрешат невероятно туманным стилем изложения, а во-вторых, немногое уцелело.Существовал некогда Кодекс Таверо, написанный в незапамятные времена. Онсчитался наиболее достойным внимания и выгодно отличался ясностью формулировок.Но от него остались лишь разрозненные обрывки, перемешанные с позднейшимиподделками. Капитан Зо по праву гордится своим экземпляром – у него двадцатьтри пророчества из семидесяти семи, а это считается самым полным сводом изсохранившихся. О будущем короле Глана, рыцаре с хелльстадским псом, написаноименно там. Говорят, до наших дней сохранились лишь четыре полных Кодекса –один затерялся где-то на островах, другой якобы хранится в Храме Ашореми, третий– у гномов, четвертый – у короля Стахора в Горроте. Даже если это правда,островов в океане превеликое множество, гномы, по слухам, давно вымерли идороги в их подземелья уже не найти, а в Храм Ашореми и библиотеку короляСтахора может сунуться лишь полоумный.

Вдоль берегов реки уже появлялись редкие признаки здешнейцивилизации. Корабль проплывал мимо небольших деревушек; заброшенные огороды,обнесенные покосившимися заборами, спускались к самой воде, кое-где наддомиками струился дымок, тявкали собаки (Акбар всякий раз удивленно навострялуши). В просветах между деревьями иногда проглядывали крошечные, кое-каквозделанные поля. Встречались и водяные мельницы – огромные древние деревянныеколеса возле приземистых строений красного кирпича лениво перемалывали воду.Короче говоря, Хелльстад остался позади.

Впрочем, отметил Сварог, на этих краях, как ни крути, лежитотпечаток заброшенности. Словно люди давно покинули насиженные места – осталисьтолько самые упрямые, но и их постепенно вытесняют. Кто? Неизвестно. Он виделтакие деревни в средней полосе России: пять-шесть старух на некогда богатыепоселения – и все. Где люди-то, бабуль? Нету никого, сынок, одни мы остались…

– Между прочим, у меня в подземелье висит череп одногоиз горротских королей, – сказал Сварог невпопад и тут же устыдился стольдетской похвальбы.

– Между прочим, даже граф Гэйр и герцог Орк обходилиГоррот стороной, – сказал Борн. – Доспехи предков нам не всегдаприходятся по плечу.

– Вы знаете Орка? – Нет, положительно, тесен мир!Куда ни плюнь, всюду в знакомого попадешь. Впрочем, насколько он помнилразвеселый герцог Орк, он же лорд Ноут, он же первый авантюрист Талара,известен повсеместно – что в небесах, что на грешной земле.

– Бог ты мой, его знают везде, – с ухмылкойподтвердил мысли Сварога Борн. – Он ухитряется, не нарушая традицийневмешательства в земные дела, развлекаться на земле так, что в одних местах онем складывают баллады, а в других – пугают им детей. И то и другое – не безоснований… – Штурман вдруг стал чрезвычайно серьезным. Кустистые бровисползлись к переносице. Он даже голос понизил. – Бойтесь его. И держитесьподальше.

– Почему? – Сварог искренне недоумевал. Искательприключений на собственную задницу – да; бесшабашный весельчак, вообще незадумывающийся о завтрашнем дне, – разумеется; азартный игрок, который сбезмятежной улыбкой может как спустить, так и заработать целоесостояние, – несомненно; пройдоха, запросто переступающий через друзей,если они окажутся на его пути, – вероятно…

Но бояться Орка – это увольте.

– Потому что есть люди, настолько далеко стоящие и отзла, и от добра, что совершенно невозможно предсказать, куда их приведетсудьба. – Теперь в голосе Борна появились нотки какой-то бессильнойжалости, обиды на судьбу, что ли, будто умер добрый приятель, а он опоздал напохороны. – И от таких лучше держаться подальше, ибо отстраненность и отдобра, и от зла порой похуже верного служения злу…

Он надолго замолчал. «…А пуще всего бойся тех, кто непредается всецело добру или злу», – вспомнил Сварог пророчество старухиГрельфи – колдуньи, живущей среди ларов, – и помотал головой: что бы тамни говорил Борн, Орк ему явно нравился. Поэтому Сварог сменил тему:

– А вы не можете мне сказать, куда мы плывем?

– Нет, – решительно ответил Борн, судя по всему,тоже довольный переменой разговора. – И дело отнюдь не в недоверии к вам.Когда мы будем на месте, уже никто из тех, кто хотели бы нам помешать, ничегоне смогут изменить. Судя по тому, что за нас пока что не брались всерьез, онашей миссии имеют лишь самое смутное впечатление. А любое сказанное сейчасслово может стать известным…

– Вы опасаетесь ларов? – напрямик спросил Сварог.

Борн взглянул так, что Сварог в очередной раз почувствовалсебя несмышленым ребенком. Потом штурман сказал, старательно взвешивая каждоеслово:

– Это очень разные вещи – бояться всего на свете истараться предугадать все возможные опасности…

Сварог промолчал – сработал армейский рефлекс. В предстоящемпоходе ему отводилась роль новобранца с лысыми погонами, а новобранцы не имеютправа соваться с расспросами и к старшине, не говоря уж о командире части.Капитан Зо очень мил и любезен в роли гостеприимного хозяина, но Сварог нутромчувствовал, что в походе это будет командир, способный согнать семь потов и вымотатьвсе жилы. И команда у него наверняка подобралась соответствующая, отборная,вышколенная. Вспомнить хотя бы эпизод с Ордином…

Блай растолкал Сварога, когда еще не рассвело:

– Вставайте, милорд. Подходим.

Сварог оделся и выполз на палубу, для порядка бормоча поднос: «Что ж вам не спится, ироды…» Поплотнее запахнул полы выданного с вечеракафтана – предутренняя сырость пробирала до костей, – зевнул и поежился.Включил «кошачий глаз», поглазел вокруг. В черном небе перемигивались звезды.Юпитера не было, равно как и вокруг не было ничего интересного: река в пеленетумана, обыкновенного, никакой магии, холмистые берега по обеим сторонам – безогоньков, без признаков жизни. Впереди, на правом берегу, примерно в лиге откорабля, угадывались приземистые прямоугольные сооружения, тоже погруженные вомрак, лишь у самой воды сиротливо горел ровный неяркий огонь – маячок,отмечающий местоположение причала.

Матросы, переговариваясь вполголоса, принялись убиратьпаруса, Блай отдавал негромкие приказы. Заскрипел руль, уводя «Божьеголюбимчика» со стрежня. Корабль ощутимо замедлял ход. На верхней палубе оказалсякапитан в сопровождении Борна, оба о чем-то беседовали. Сварог собрался былоподойти, но передумал. Он просто стоял у фальшборта и глядел на реку.

Причаливали на рассвете, когда над рекой еще стоял туман,звезды пропали с неба, предметы не обрели еще четкости очертаний, одна сторонагоризонта была уже украшена тоненькой ало-золотой полосочкой, а противоположная– укутана мраком.