Сила Огюстина значила, что я смотрела на его страдание кактолько что влюбившаяся, в том первом ослеплении, когда готова сказать илисделать почти все, чтобы твой возлюбленный был счастлив. Я хотела всеисправить, поцеловать, чтобы все беды ушли.

– Нет, – сказала Белль. – Нет, они тебелгали. У тебя должно быть ощущение, что тебя предали. Разбили тебе сердце.

– Ну уж прости, что разочаровала, – буркнула я, ноона знала, что мне на ее прощение плевать.

– Ты так спокойна, Анита. Смотри моими глазами, и твоепрекрасное спокойствие долго не проживет.

Я знала, что стою на коленях, зажатая между Жан-Клодом иОгги, но еще я была в ловушке памяти Белль, и мы сидели на троне в темном зале,освещенном факелами. Огюстин был привязан к металлической раме, контуры егоголого тела видны были всем. Он пришел умолять Белль принять его обратно. Онаотказалась, но предложила ему еще раз испробовать ardeur. Это не были мысли – ятак глубоко находилась у нее в голове, что делила ее воспоминания. Онанамеревалась его унизить. Он ее заставил полюбить себя, и такого она проститьне могла.

Перед троном появились Жан-Клод и Ашер, одетые в длинныеплащи, открывающие только лицо. И у Ашера лицо было прекрасно, каким былокогда-то. Значит, эти воспоминания относились ко времени до того, как Ашер иЖан-Клод покинули Белль, чтобы спасти Джулианну – женщину, которую они обалюбили, – от ревности Белль. Жан-Клод и Ашер были еще ее совершеннойпарой. Идеально подобранными красавцами, выполняющими все, что она просит.

Я знала, что под плащами они нагие. И знала, чего хочет отних Белль.

Я вздрогнула, услышав голос Огюстина, но воспоминания Белльне исчезли. Огюстин сказал:

– Жан-Клод, ты ее мастер. Не дай Белль показать этоАните.

Его голос будто вернул меня обратно, потому что это говорилне тот, кто был там привязан. И Жан-Клод, к которому обращался он, был не тотслуга, что стоял перед троном. Все это было давным-давно, и больше не былореально.

– Но случилось это, Анита, именно так, как я тебесейчас покажу.

– Ma petite, – спросил Жан-Клод, – ты меняслышишь?

Я заморгала, увидела наклонившиеся ко мне лица, но силаБелль взревела у меня в голове:

– Нет, Анита, ты увидишь все в реальности!

И я снова оказалась в том же зале с факелами. Я ощущала насебе руки, но видела и то, что показывала мне Белль.

– Коснись ее голой кожи, – сказал Огги.

Ашер и Жан-Клод плавно двинулись к привязанному. Это былпочти танец – развевающиеся плащи, грациозные движения.

Ладони скользнули по моим голым плечам, и тут жевоспоминание стало затягиваться темнотой. Как будто выключали постепенно свет,скрывая все происходящее.

– Нет! – крикнула Белль и дернула меня обратно втот же темный зал, на сотни лет назад.

Плащи слетели, тела блеснули, бледные и идеальные. Прозвучалголос Огюстина:

– Ты обещала мне ardeur.

– Я держу свое слово, Огюстин.

Жан-Клод вспыхнул темной звездой, только руку положив наголую спину другого вампира.

– Теперь я понял, – сказал Огюстин.

Он неловко повернул лицо, глядя вдоль собственного тела наЖан-Клода. А Жан-Клод встал перед ним на колени, чтобы ему удобнее былосмотреть. Взяв Огюстина ладонью за подбородок, он тихо сказал, так что Белльмогла и не слышать:

– Я тебе даю только попробовать. Если тебе омерзительнымои прикосновения, я могу остановиться.

Он приложился щекой ко рту Огюстина, будто целуя его в шею идавая Огюстину возможность выдохнуть ответ:

– Ты так хорошо научился владеть ardeur'ом, и такбыстро.

– Oui.

– Если это – только попробовать, и если другого она мнене даст, то я хочу это.

Жан-Клод отодвинулся, чтобы заглянуть в лицо собеседнику, ивзял это лицо в ладони. До меня дошло, что лицо Жан-Клода я вижу глазамиОгюстина. И Огюстин увидел неуверенность в глазах собеседника.

– Ты рискнул бы ее гневом, чтобы спасти меня?

– Я не люблю заставлять силой.

Ашер встал на колени рядом с Жан-Клодом, и такого выраженияна его лице я никогда не видела. Надменность, жестокость, что-то хищное – и ещечто-то. Опасное и неприятное.

В воспоминание врезался голос Ашера:

– Жан-Клод, пусть Анита этого не увидит.

До этой секунды я не знала, что Ашер здесь, и ждет, пока мывыиграем или проиграем эту битву. И он видел то, что заставляет меня видетьБелль. Как она это делает?

– Все вы – кровь от крови моей, Анита. С тем, чтопринадлежит мне, я многое могу сделать.

Руки на моем теле, рвется одежда так, что меня дергает.Ощущение прохладного воздуха на спине. Грудь и живот Жан-Клода прижимаются кмоей спине, кружево белой сорочки – только рама для наших тел. Но как только онприкоснулся ко мне, воспоминание затянулось черным, и Белль снова оказалась накраю своей большой кровати в неровном свете свечей. Гнев наполнил ее глазамедовым пламенем. Она, оказывается, не знала, что Жан-Клод дал Огги выбор –тогда, столько лет назад.

Голые руки Жан-Клода обвили мое почти обнаженное сверхутело. Он охватил меня руками, прижал меня к себе так близко, как только моглипозволить пистолет и нож на спине.

Руки Огюстина все еще держали мои, как будто он не мог илине хотел отпустить меня. Но прогнало Белль прикосновение Жан-Клода – онооборвало воспоминание.

– Твое тело может остановить меня, но я оставлю вам двапрощальных подарка, Жан-Клод и Огюстин. Первый – это ardeur, который охватитвас всех троих, и если я как следует постараюсь, разольется по залу на всех,кто остался. Я ощущаю Ашера и… – она закрыла глаза, облизнула губы, –ммм, да здесь еще и Реквием. Они попытаются это сдержать, может быть, смогут… аможет быть, и нет. – Тут она посмотрела на нас так, будто видела –по-настоящему видела. Столько было воли в этих глазах! – Второе – этовопрос вам и дар для Аниты. Ты еще не понял, Жан-Клод, что один из ее талантов– это перехватывать и усваивать те способности, что обращают против нее? И вотмою способность оживлять память я передаю сейчас ей – только на один раз. Яхочу, чтобы она пустила ее в ход, и не буду сопротивляться магическому умениюАниты взять эту способность. Я оставлю ей умение вызывать такую силу и ещеоставлю вопрос: ты веришь, что у Огюстина и Жан-Клода был секс вот только вэтот раз, и никогда больше?

Треск рвущейся материи – и Жан-Клод прижался ко мне сильнее,большей площадью.

– Я закрываю для тебя эту дверь, Белль, ибо эта женщинамоя, а не твоя.

– Я ухожу, ухожу. Надеюсь, мои подарки вам понравятся.