– Бросьте. Всех все равно не успеете обойти.

– Но какое богатство…

– Лучше объясните, как мне извлечь из узилища нашуединственную надежду?

– Просто сорвите пробку. Только учтите: если веритьавторитетам, джинн выполняет лишь три желания, потому формулируйте четко и семьраз отмерьте… – Студент отвечал без всякой заинтересованности. Возможно,будь лицо Сварога чуть мягче, студент тут же рискнул бы и предложил перенестипобег на следующую недельку, пока этот подвал не будет ими исследовандосконально.

– А если он разбушуется?

– Выбора нет. – Леверлин огляделся. – Коли ужон начнет все крушить, есть утешение: нас завалит этими великолепными бочками,а если особенно повезет, мы успеем захлебнуться в вине.

Сварог достал кинжал и принялся ковырять пробку, маленькую,покрытую толстым слоем чего-то вроде смолы, почти окаменевшей. Порезал палец,выругался.

– Осторожно, – прошептал за его спиной Леверлин.

– Соскользнуло лезвие, черт… Ну!

– Ну! – откликнулось эхо.

Он поддел пробку острием, надавил, и она, чмокнув, вылетела,описала дугу, укатилась за бочки. Из горлышка сосуда неспешно пополз то ли дым,то ли туман удивительно чистого алого цвета. Сварог едва удержался, чтобы незакинуть сосудик подальше в угол. Дым ширился, но не расплывался, не таял, краяего оставались четко очерченными, он взмыл к потолку и постепенно принял обликполупрозрачной человеческой фигуры – понятно, лишенной всякого восточногоколорита вроде чалмы или халата. По ней непрестанно пробегали словно бы волнызыбкого холодного огня, она светилась изнутри, мерцала, рдела, как угли впрогоревшей печи, то темнея, то наливаясь алым пламенем. Лицо походило на человеческое,только уши были острые, а подбородок раздвоен, как коровье копыто.

Джинн, колыхаясь под сводами, смотрел на них, а онитаращились на него, задрав головы. Леверлин опомнился первым:

– Кто ты?

– Я – Урак-Омтар, дух огня, – ответил джинн нестоль уж и оглушительным, но странно рокочущим голосом, казалось заставившимвибрировать и барабанные перепонки, и череп Сварога. – Это вы меняосвободили?

– Мы, – опомнился и Сварог. – Надеялись, чтои ты нам поможешь, мы и сами в беде…

– Я знаю закон, – пророкотал джинн. – Егонарушают духи воздуха и воды, они непостоянны, изменчивы, как ветер и вода, ноогонь благороден и чист. Если не знаете, кому верить, верьте духам огня… ну иземли, пожалуй. Жив ли еще Шелорис, самый могучий из подлейших и самый подлыйиз могучих? – Странно, но слова джинна эхо не рождали. Впрочем, Сварог тутже вспомнил, что у призраков и тени не бывает.

– Боюсь, никто у нас не помнит ни его, ни названиястраны, где он правил, – сказал Леверлин.

И тут же в головах у них взорвался гремящим эхом хохотджинна.

– Так ему и надо, собаке в черной короне! Его забыли, ая жив! Значит, и Шангара больше нет? – Холодный огонь внутри фигурывспыхнул ярче, а глаза заполыхали, как паровозные топки.

– А где был этот Шангар? – спросил Леверлин.

– На полуденном восходе континента, – сказалджинн. – Небольшая страна, почти сплошь взятая в кольцо горами и по суше,и по морю, кроме трех мест на побережье, примыкавшая к заливу, где ревеливулканы… – Последнее слово джинн произнес с таким трепетом, с какимфанатки-соплюшки во времена Сварога произносили «Ласковый май».

– Вам это о чем-нибудь говорит? – спросил Сварог.

– Это чрезвычайно напоминает Горрот. Правда, вулканыдавно потухли, веков сорок назад… Ну да, все знали, что Горрот вырос, как нафундаменте, на каких-то остатках древней злой магии…

«Эха нет, а круги по налитому в ковшик винуразбегаются, – с удивлением подумал Сварог. – Поди разберись, какаясверхъестественная сила здесь рождена добром, а какая – злом…» Впрочем, амулетна его шее оставался теплым. Значит, пока опасаться нечего.

– Вулканы погасли? – забеспокоился джинн. – Яне могу без вулканов, я дух огня… – И холодный огонь внутри фигурызатрепыхался с удвоенной силой.

– Не паникуй, – успокоил Леверлин. – Наостровах еще найдется пяток вулканов, без жилья и купанья не останешься… Ах,лорд Сварог, как бы мне хотелось подольше с ним потолковать. Ценнейшие дляисториков сведения…

– Я соскучился, – сказал джинн. – Хочу насвободу. – Теперь, выбравшийся из сосуда, оглядывающийся, он ни капелькине походил на зануду-архивариуса. И тратить время на пространныеразглагольствования был, кажется, не намерен.

– Мы тоже, – сказал Сварог. – Но дело в том,что мы даже не на Таларе…

– И вас сюда посадили, как это у людей принято? –Джинн огляделся. – Дверь без заклятий. Сейчас дуну…

– Стой! – заорал Сварог. – Подожди ты! Нам неиз подвала нужно выбраться, а из города…

Джинн снисходительно усмехнулся, деловито присмотрелся кстенам подвала:

– Город сровнять с землей, сжечь или просто развалить?Как желаешь?

– Не спеши, – сказал Сварог как ужаленный. Чемдальше, тем шустрее вел себя джинн, и за ним, оказывается, нужен был глаз даглаз. – Я хочу, чтобы, когда я тебя попрошу, все в городе уснули. Всеживое, кроме меня, его, здешней царицы и трех моих матросов. Пусть и маргиуснут… Можешь сделать?

– Что еще за марги? – не понял джинн. ВыслушавСварога, кивнул: – Пойду посмотрю.

Он сжался в крохотную алую точку, микроскопический огонекметнулся вверх, к двери.

– Довольно мирное создание, – сказал Сварог,утирая пот. Потянулся к ковшику и сделал добрый глоток.

– Пока ему не приказали развалить город… Судя по старымкнигам, дух огня свято соблюдает договоры, но врагам его приходится несладко.Однако у меня, я вижу, хватит времени…

Он проворно налил себе еще ковшик и принялся смаковать. Внизпронеслась огненная полоска толщиной с иглу, разрослась в джинна.

– Ничего трудного, – пророкотал он. – Этоживые существа, не владеющие магией. Смешно, но они чем-то сродни духам огня –внутри у них горит свой огонь… Они уснут. Все уснут, кроме тех, кого ты назвал.Это первое желание?

– Да, – сказал Сварог, нимало не удивленный тем,что и у джиннов встречается чувство юмора. Пусть и специфическое. – Теперьвторое – ты быстренько домчишь корабль, на который мы сядем, до места, котороея тебе укажу.

– Третье желание? – Острые уши прижались к черепу,раздвоенный подбородок вытянулся вперед, словно джинн боялся пропустить хотьслово. Словно столь диковинное волшебное существо, как джинн, в принципе моглопропустить хоть слово.

– А вот с третьим придется несколько дней подождать.Идет? Ты просидел пару тысяч лет, что тебе пара дней?