с тем и мерой наиболее отяготительной. В 11 наборов взято 5. 733 чел.

Неопределенность как прав на владение и пользование землею, так и сопряженных с ними обязанностей, сказались при этом весьма сильно. По шведскому, довольно сложному положению, было два главных вида земель: коронные и дворянские, т. е. пожалованные и именуемые фрельзовыми, сетереями, аллодиальными. Вторая категория, в силу дворянских привилегий, была свободна от многих повинностей. Часть коронных земель и хозяйств (гейматы) отдавалась в аренду с торга, другие были в постоянном пользовании офицеров и чиновников взамен жалованья[47], или же поселенных на. них крестьян из платежа повинностей вышеуказанных. Последнее применялось и к фрельзовым имениям на основании отдельных контрактов. Поселенцы могли на известных. условиях выкупать свои земли, и это именовалось скаттовым (в некоторых случаях бёрдовым) правом.

После покорения Выборгской губернии, по незнанию ли прежних, как сказано, сложных порядков или же по недеятельности чиновников, отдача свободных казенных имуществ за высшую предложенную цену прекратилась. Прежние поселенцы, с своей стороны, уплачивая повинности, но не приобретя ни скаттового ни бёрдового права на свои участки, стали постепенно считать себя владельцами там, где прежде были только держателями, или даже работниками. Правда, правительство иногда вспоминало о том, что эти имения принадлежат казне: в указе 1-го августа 1765 г. говорилось, что нерадивые владельцы казенных имений подлежат штрафу, а гейматы их передаче другим надежнейшим хозяевам; но такая мера почти вовсе не соблюдалась. С течением же времени такие держатели казенных имений начали гейматы свои передавать, продавать, променивать, закладывать и даже дробить без соблюдения установленных правил. Такие обороты делались, однако, с разрешения присутственных мест.

Все это нарушало обязательную по шведским постановлениям неизменность натуры имений коронных и помещичьих. В том не было бы еще большой беды, если бы новая система, примененная к общерусским порядкам, была выдержана и затем постепенно регулировалась бы. Но возвращение при Павле к прежним шведским правилам все это опрокинуло. Пожалование имений внесло свою долю запутанности. Указом Правительствующего Сената 17-го августа 1776 г. все пожалованные имения признаны за фрельзовые, наследственные. Исходя из этого, и руководясь шведскими привилегиями, помещики перестали считать для себя обязательными повинности по оброчной книге 1728 года, и начали требовать от крестьян заключения фрельземанских контрактов, притом на условии повинностей помещику значительно возвышенных. Пошли пререкания, и Сенат, став на точку зрения помещиков, указом 1785 г. разъяснил, что если крестьяне по упрямству или другим причинам не согласятся в контракте с помещиком, то обязаны оставить землю его и перейти к другому землевладельцу. Таким образом, под русским правлением распространялась английская система фермерства. С другой стороны новые владельцы, а также чиновники, приобретая покупкой от крестьян их казенные гейматы, заявляли права на применение и к ним дворянских привилегий и на освобождение от податей, кои с этими гейматами по свойству их были связаны.

Между тем за изданием Павлова распоряжения о рекрутстве последовали другие постановления, обязывавшие помещиков отвечать за то число крестьян, поселенных на их землях, которое записано по ревизским сказкам. Чтобы согласить это обязательство с постановлениями о фрельземанских контрактах между помещиками и их крестьянами, состоялся конфирмованный Императором Павлом 15-го февраля 1798 г. доклад Сената, где говорилось: «закон шведский, что крестьяне, не согласясь в податях с фрельзовым помещиком, долженствуют оставить его землю и гейматы, вовсе невместен, потому что они положены в подушный оклад и на них возложены иные государственные повинности; почему должны быть на своем месте для верного оных получения». И далее: «помещикам имений, пожалованных в вечнопотомственное владение, получать доходы по договорам с гейматными обывателями, а в случае споров, чрез посредство надлежащих судебных мест до будущего оброкообложения». Этим же указом разъяснено, что ревизионная книга 1728 г. не может более служить правилом при сборе податей с помещиков. Прикрепление к земле, по крайней мере, до следующей ревизии, являлось неизбежным последствием этого указа. Следует причём не упускать из виду, что землевладелец имел право подвергать поселенных на его земле крестьян, Финнов и Корел, в случае неисполнения ими обязанностей, непослушания и упорства, легким телесным наказаниям палками или плетью от 5-ти до 40 ударов.

Некоторые помещики воспользовались этими узаконениями и увеличили крестьянские повинности на основании судебных постановлений; но вообще справедливость требует сказать, что крестьянские работы на помещика были умеренны, а оброки не достигали 3 рублей с души.

Все упомянутые постановления Павла I не только нашли полное подтверждение в начале царствования Императора Александра, но по указу Сената 22-го апр. 1804 г. предписано крестьян, кои будут просить о перемене поселения и помещика, считать противящимися приведенному постановлению 1798 г. и судить уголовным судом.

Положение дел в Выборгской губернии оставалось таким образом запутанным и никого не удовлетворяло. Постоянные сношения и связи с соседней страной з. а р. Кюменью, где поддерживались вражда к России и жажда возмездия, конечно, оказывали свою долю влияния. Другую вносило своекорыстие чиновников, в немалой мере из жителей края, которые, пользуясь неустройством, захватывали разными путями имения. Землевладение было настолько непрочно обосновано на документах, что государственные кредитные учреждения не принимали финляндских деревень в залог, по неверности обеспечения и по недоказанности помещичьих прав. С другой стороны крестьяне были в крайней бедности, своего хлеба им хватало лишь на малую часть года, и нередко они примешивали в муку мякину и древесную кору; вообще же лишь десятая часть могла пропитываться своим хлебом; безземельных бобылей считалось до шестой части населения. Такое положение было унаследовано от прежнего шведского времени.

Все эти и подобные им обстоятельства, побудили Императора Александра, вероятно под влиянием нового министра внутренних дел гр. Кочубея, учредить особую «комиссию рассмотрения Финляндских дел». Указ, ей данный в руководство и обрисовывающий тогдашнее положение Выборгской губернии и взгляды в ту пору Александра Павловича, читатель найдет в приложении № 9. В комиссии, под председательством сенатора Тейльса, состояли членами: генерал-майор Копьев, обер-прокурор 1-го департамента сената Резанов и статские советники Эмин, из выборгских финляндцев, и Болгарский[48]. Вскоре однако между членами возникли несогласия, преимущественно между Копьевым и Эминым. Первый более старался о поддержании русских прав, вооружался против захвата чиновниками казенных земель и т. п., последний был на стороне прежних преимуществ. Столкновения настолько увеличились, что были доводимы гр. Кочубеем даже до Государя. Копьеву предоставлено изложить свои предположения особо, для чего и повелено доставлять ему по требованию все акты и сведения комиссии. Дело затянулось; Тейльс в 1807 г. был командирован для принятия в подданство Белостокской области. Тем не менее, комиссия составила полный проект преобразования Финляндской губернии и внесла его на утверждение. Но шведская война, о которой будет рассказано в своем месте,